Сергей Кавтарадзе - Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме и смысле

Кроме образования подразумевалось и воспитание, прежде всего тех особых качеств, названия которых лучше всего звучат на итальянском, близком к латыни. Это virtù – доблесть, она же и добродетель, сумма множества достоинств, таких как мужество и стойкость, щедрость и великодушие, умеренность и скромность; и dignità – достоинство, тот род благородного самоуважения, который не дает человеку ни опускаться нравственно, ни опошлять свой художественный вкус, ни допускать ничего постыдного в собственном поведении.

Гуманисты хорошо понимали, что, сколь ни выращивай выдающихся индивидуумов, рано или поздно они должны будут собраться в коллектив и тогда им понадобится лидер, поэтому существенной частью проекта было воспитание не просто человека, а государя. Казалось логичным, что с приходом просвещенного и наделенного правильными личностными качествами монарха страна должна стать гораздо лучше. Государи, особенно правители небольших княжеств и герцогств, добывавшие финансовые средства предоставлением в аренду своих небольших, но боеспособных армий и собственных полководческих талантов, с удовольствием поддержали ренессансную интеллигенцию. Люди науки находили приют и возможность предаваться любимым занятиям при монарших дворах, лучшие творцы строили и украшали столицы региональных владык – Феррару, Урбино, Мантую, Милан… Правда, в принципиальных вопросах государи все равно оставались такими же, как всегда, то есть вероломными, властолюбивыми и способными к бестрепетной ходьбе по трупам. В конце концов, один из хорошо образованных ренессансных авторов, Никколо Макиавелли (1469–1527), решил: подобные качества неизбежны и даже обязательны для успешного правления, что и зафиксировал в своем знаменитом труде, который так и назвал: «Государь» («Il Principe», 1513 г., опубликован в 1532 г.).

К свободным наукам, как-то: геометрии, арифметике и музыке, я привил тебе некоторую склонность, когда ты был еще маленький, когда тебе было лет пять-шесть, – развивай ее в себе, а также изучи все законы астрономии; астрологические же гадания и искусство Луллия пусть тебя не занимают, ибо все это вздор и обман.

Затверди на память прекрасные тексты гражданского права и изложи мне их с толкованиями.

Что касается явлений природы, то я хочу, чтобы ты выказал к ним должную любознательность; чтобы ты мог перечислить, в каких морях, реках и источниках какие водятся рыбы; чтобы все птицы небесные, чтобы все деревья, кусты и кустики, какие можно встретить в лесах, все травы, растущие на земле, все металлы, сокрытые в ее недрах, и все драгоценные камни Востока и Юга были тебе известны.

Затем внимательно перечти книги греческих, арабских и латинских медиков, не пренебрегай и талмудистами и каббалистами и с помощью постоянно производимых вскрытий приобрети совершенное познание мира, именуемого микрокосмом, то есть человека. Несколько часов в день отводи для чтения Священного писания: сперва прочти на греческом языке Новый завет и Послания апостолов, потом, на еврейском, Ветхий.

Словом, тебя ожидает бездна премудрости. Впоследствии же, когда ты станешь зрелым мужем, тебе придется прервать свои спокойные и мирные занятия и научиться ездить верхом и владеть оружием, дабы защищать мой дом и оказывать всемерную помощь нашим друзьям, в случае если на них нападут злодеи.

Рис. 7.3.4. Обучение Гаргантюа. Иллюстрация к роману Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Гравюра Поля Жоннар-Паселя по рисунку Гюстава Доре. 1854 г. [265]

Рис. 7.3.5. Пьеро делла Франческа. Алтарь Монтефельтро. Доска, темпера. 1472–1474 гг. Пинакотека Брера, Милан [266]

Разумеется, «универсальному человеку» требовалась новая, достойная среда обитания. Нетрудно заметить, что, рассказывая об архитектуре предыдущих эпох, мы обращались преимущественно к храмам. Это не значит, что других построек не было вовсе. Строились и жилища, и оборонительные сооружения. Однако представления людей о мире (то, что в первую очередь интересует историков культуры) транслировались в основном через сакральные сооружения. Между тем со времен Ренессанса грандиозные соборы и маленькие церкви вынуждены стоять в одном ряду со светскими постройками. Появляются здания, специально предназначенные для жизни благородных обитателей, обладателей и virtù , и dignità , неустанно стремящихся к энциклопедической образованности; по крайней мере, об этом говорят их фасады, украшенные ордером безупречных пропорций и скульптурой, соответствующей античным представлениям о прекрасном. Таковы городские дворцы – палаццо – со множеством окон на фасадах, демонстрирующие, что их владельцам незачем беспокоиться об оборонной мощи родового гнезда, и загородные виллы, куда утонченное общество могло удалиться, чтобы в приятных и полезных занятиях, музицируя, сочиняя стихи и обсуждая древних философов, переждать эпидемию чумы или просто невыносимый летний зной. В изысканных интерьерах этих построек культивировалась особая наука – искусство жизни, достойной, добродетельной, похожей на художественное произведение, перформанс , как сказали бы современные художественные критики. Зоны публичной жизни также не остались без внимания; так, например, на городских площадях начали строить лоджии, часто это просто монументальные навесы, под которыми могли собираться люди одной профессии. Сам город стал рассматриваться как среда, нуждающаяся в упорядочении, возникло множество проектов «правильных» населенных пунктов, обычно центрических в плане (каких же еще, если задачей было гармонично вписаться в сферический космос?), окруженных звездообразными фортификационными сооружениями с лучами бастионов и равелинов, с главной площадью, расположенной точно в геометрическом центре. Наконец, и в литературе, и в зодчестве родился жанр утопии – «места, которого нет», как обычно переводят это слово (английский гуманист и католический святой Томас Мор (1478–1535) составил его из двух древнегреческих: οὐ – «не» и τόπος – «место»). В следующие века эти фантастические проекты, как архитектурные, так и политические, оказали колоссальное влияние и на практическое строительство, и на реальную жизнь.