Майкл Брайт - Существуют ли морские чудовища?

Подойдя к леднику, она обнаружила там несколько акул и большую синюю чешуйчатую рыбу. Такой рыбы никто из команды раньше не видел. После некоторых колебаний по поводу транспортировки она увезла рыбу в музей на такси. Председатель совета попечителей не очень-то восхитился находкой и сказал, что это «урод, и больше ничего». Он еще подсмеивался над мисс Латимер. Но настойчивая женщина, уверенная, что имеет в своем распоряжении нечто совершенно необычное и очень важное, пришла к убеждению, что надо сохранить экземпляр. Объект сначала был законсервирован в формалине (от жаркого воздуха он уже начал «припухать»), а затем местный набивщик чучел сделал из рыбы музейный экспонат, по правде сказать, довольно плохой.

Мисс Латимер переворошила все свои книги и пришла к заключению, что это существо «больше всего похоже на двоякодышащую рыбу, только немного странную». Подстегиваемая разгоревшимся энтузиазмом и заинтригованная, что не смогла отыскать рыбу ни в одном справочнике и ни в одном учебнике, она сделала несколько рисунков рыбы и послала их с письмом наиболее авторитетному ихтиологу — профессору Смиту из Университета Роудз в городе Грэхемстауне. Ученый по каким-то причинам медлил с ответом, а тем временем внутренние органы рыбы, не впитавшие формалин, стали портиться, и их пришлось выбросить. В конце концов пришла телеграмма с предложением сохранить скелет и внутренности. Когда он, наконец, приехал в Восточный Лондон и взглянул на рыбу, то сразу же понял (хотя и очень расстроился, увидев, как варварски с ней обошлись), что это уникальная находка. «Я всегда знал, — сказал он, — что где-то, каким-то образом примитивная рыба такого типа должна была появиться».

Открытая рыба почти полностью походила на рыбы, плававшие в морях между 350 и 70 миллионами лет назад. Это было новое ископаемое! Говорят, что Гусен, у которого навсегда остался шрам от удара злополучной рыбины, сказал: «Я единственный человек, пострадавший от ископаемого». Смиту приписывают такие слова: «Вряд ли я был бы больше удивлен, если б встретил динозавра на улице». Научная общественность тем временем дала новому существу название Latimeria chalumnae , но Смит предложил назвать рыбу «древнее четвероногое». Поэта Огдена Нэша рыба вдохновила на следующие строки:

Первая живая рыба была выловлена 22 декабря 1938 года, вторая — 14 годами позже, почти день в день — 24 декабря 1952 года; эта рыбина была вытащена рыболовной леской с глубины 200 метров около Анджуана, одного из Коморских островов в Мозамбикском проливе. После первой находки Смит облазил все восточное побережье Африки в поисках другого экземпляра. Он повсюду раздавал описание рыбы, расклеивал плакаты, предлагал награду в 100 долларов. Можно представить его радость, когда он получил известие о поимке второго экземпляра. Смит обратился к правительству Южной Африки с просьбой помочь добраться до Коморских островов как можно быстрее, и тогдашний премьер-министр доктор Малан лично отдал приказ военно-воздушным силам помочь Смиту забрать рыбу и как можно быстрее доставить ее в университет. Острова были в то время французской территорией, и французские власти были так раздражены тем, как Смит прилетел, забрал рыбу и скрылся, не сказав даже «до свидания», что запретили ему въезд на острова. С тех пор было выловлено около 135 экземпляров, и следующие 83 особи были направлены во французские учреждения. Естественно, что большая часть анатомических исследований была выполнена французами.

На нефранцузских исследователей были наложены строгие ограничения, предписывающие, какие именно действия они правомочны производить над образцами; в некоторых случаях взималось 5 тысяч долларов только за пользование рыбой, причем ученым приходилось принимать условия о непубликации данных раньше, чем это сделают французские исследователи.

Жители Коморских островов, конечно, не знали о существовании буквально у них под носом, на дне моря, такого сокровища. Да и, по правде сказать, не очень-то были в восторге от четверолапой рыбы. Они начали вылавливать целокантов, известных им под названием комбесса или мейм, в особое время, по декадам, в среднем два-три экземпляра в год, а японские специалисты, усовершенствовав местные приемы, стали ловить в последнее время по 10–15 особей в год.