Мир Авиации 2000 02

1. Связной У-2 (з/н 575), захваченный финнами. Самолет принадлежал 7 эскадрилье Отдельной северной авиагруппы ГВФ. 23 апреля 1942 г.

2. У-2 мог «присесть» практически на любую площадку

3. У-2 «Партизан»

4. Связной У-2 в полете

5. С-2. Хорошо виден бак в центроплане. Фото из архива Э.Хриксунова

6. У-2. Ленинградский фронт, лето 1944 г.

ИМЕНА АВИАЦИИ

Ровесник отечественной авиации, Дмитрий Тихонович Никишин (р. 1910 г.), является свидетелем Истории воздухоплавания в нашей стране. На своем веку ему посчастливилось быть участником немалого числа событий, ставших ныне Историей авиации, повидать и пообщаться с таким же огромным количеством людей, причастных к этой Истории. Об этом его рассказ. К великому сожалению, мы вынуждены были (исключительно из-за дефицита места в журнале) значительно сократить его воспоминания. Нам очень хотелось бы, чтобы и вы прочли полную версию, но шансов найти спонсора для издания мемуаров – практически никаких. Времечко трудное, и для спонсоров тоже.

Мемуары Д. Т. Никишина подготовлены в 1996-2000 гг. Борисом Рычило.

Выпускники военно-теоретической школы летчиков. Ленинград, 1929 г.

В Красной Армии не разрешалось вести дневники. Во время войны я начал записи о событиях, которые казались мне важными, собирал старые карты, но вышел приказ Малиновского, и все пришлось сдать. К великому сожалению, давно затерялись и две мои летные книжки, по которым можно было бы день за днем точно восстановить события 30-х годов, советско-финской и Великой Отечественной войн… Поэтому приходится полагаться на короткие записи из послужного списка, сохранившиеся фотографии и свою память. Они и составляют канву моих воспоминаний.

В 1926 году в Козельск на небольшом пассажирском «Юнкерсе» прибыл с демонстрационными полетами тогда уже знаменитый летчик М. М. Громов – была такая форма пропаганды авиации. На жиздринском лугу посадил он свой одномоторный моноплан, а потом возил над городом всех желающих: мужиков, женщин, стариков. Дело было в воскресенье, люди шли и ехали с базара, увидев самолет, сворачивали к нему с дороги, и столпотворение на лугу было большое. Наконец, дошла очередь и до нас – мальчишек, помогавших заправлять «Юнкере» бензином и маслом, обозначавших горящими кострами и вешками посадочную площадку. Так впервые я оказался в самолете, да еще вместе с известным летчиком, и с того дня «заболел» авиацией.

Об этом случае я рассказал комиссии, прибывшей в Можайск для отбора молодых людей в авиацию.

– А где сидел? – спрашивают.

– В фюзеляже.

– Ну, а что такое «магнето», знаешь?

Этого я, конечно, тогда не знал, но в целом произвел на отборочную комиссию хорошее впечатление.

В горкоме комсомола мне и еще нескольким ребятам оформили путевки, осенью мы прибыли в Москву на Центральный аэродром, где нас разместили в Октябрьских казармах на Ходынском поле. Собралось там около ста человек, руководил нами начальник штаба авиаотряда Ершов. Запомнился его бравый вид: в желтых крагах, бриджах, гимнастерке фасона «реглан» и с «парабеллумом» на боку. Здесь мы проходили медкомиссию, две недели подряд с нами вели собеседование по разным предметам: математике, физике, литературе, истории и др. В результате из всей команды отобрали только девятерых и направили в ленинградскую Военно-теоретическую школу летчиков, которую в обиходе называли «Теркой».

Мы прибыли в Ленинград поездом и с Московского вокзала отправились на улицу Красного курсанта, дом 23, где нас сразу поместили в карантин на две недели. Уже в карантине начались подготовительные занятия в классах на самолетах и двигателях. Поскольку почти все курсанты были из деревенских и техническую подготовку имели слабую, к началу основного курса обучения требовалось нас «подтянуть». После мандатной комиссии нас зачислили в школу и распределили по ротам. В школе их было шесть, и в каждой – программа подготовки совершенно одинаковая, т.е. специализации по видам авиации еще не проводилось. Я был распределен во вторую роту. Руководил тогда школой комдив Иванов Василий Иванович.