Владимир Стругацкий - Впереди - ледовая разведка

В 1969 году вместе со своим другом, в прошлом полярным летчиком, Алексеем Кашем, Янцелевич привел «Пингвин» к Норильску. «Правда» писала тогда: «Расстояние в четыре с лишним тысячи километров от Архангельска до Норильска парусник покрыл за 42 дня! И это при ледовой обстановке, какой, по данным гидрометслужбы, на отдельных участках Севморпути не было с 1911 года…»

Перезимовал парусник в Норильске, а весной, во время очередного отпуска капитана, вновь наполнились его паруса ветром, и Анатолий Савельевич вместе со своим новым помощником (в этом рейсе Каша сменил норильский кузнец Владимир Сметанкин) отправился дальше по Арктике, — пересекая Таймыр, в Тикси. Янцелевич решил пройти по забытому Южно-Таймырскому водному пути, которым шли землепроходцы сотни лет назад.

««Марафоном смерти» мы, участники плавания на «Пингвине» от Хатанги до Тикси, назвали двухсуточный бег по коварной дельте Лены, — пишет журналист Владимир Книппер, ставший на одном из участков этого пути членом экипажа «Пингвина». — Помню, вокруг, сколько видел глаз, вспененная вода. Было такое ощущение, что яхта наша не скользила, а летела над волнами. Два мотора вышли из строя. Вся надежда на паруса, развернутые «бабочкой». Хорошо бы было тогда найти убежище, переждать непогоду, но ни одной бухточки! Лишь буруны у берегов говорили о том, что там нас ждут каменистые отмели. Окажись мы на одной из них, и яхту в одно мгновение разнесло бы в щепы… Только вперед и вперед – в этом спасение. И «Пингвин» в те долгие грозные часы повиновался только крепкой руке Янцелевича, а мы… мы лишь помогали ему нести бессменную вахту на руле.

Ветер 7–9 баллов. За нами бежали не волны, а водяные горы. Вот-вот настигнут и…

— Проверить спасательные жилеты, запастись спичками! — скомандовал Янцелевич, решив в одну из критических минут выбрасываться на берег.

Свыше двух суток капитан не выпускал из рук руль, часто подбадривая нас, шутил, запевал украинские песни, и мы дружно подтягивали ему, пока не укрылись за скалистым, похожим на крымские Аделары, островком Столб в самом конце дельты. Тогда-то мы и увидели руки Янцелевича и зажмурились: они, были в ужасных кровавых мозолях…»

Я читал эти строки и вспоминал слова Юхана Смуула: «Если» мне скажут: назовите самого железного, упорного, сильного, целеустремленного человека из своих друзей-моряков, — я назову Анатолия Савельевича».

Есть люди, готовые лететь, ехать или плыть за тридевять земель, чтобы восхищаться старинными башнями Варшавы или средиземноморским побережьем. Своя страна, свой край – для них книга, закрытая, кажется, навечно. Они будут удивляться плавному изгибу тихой улочки в Кракове или Праге, но не доедут на автобусе до Старой Руссы и не войдут в дом, где жил Достоевский; они не увидят ни красоты Байкала, ни дагестанских каньонов, ни бескрайней калмыцкой степи, где вдоль дороги, словно стражники, замерли на столбах орлы, и, поднимая облака пыли, несутся сайгаки… Янцелевич говорил мне: «Прежде всего надо знать дом, в котором ты живешь. Все его беды и все его радости. Знать, чем в нем гордиться можно и за что иногда стыдно бывает. Тогда и о доме, где живет сосед, сможешь судить обстоятельно и объективно!»

— Встретили мы одного кузнеца – вы знаете, прекрасный человек… — говорил Анатолий Савельевич, вспоминая какой-то случай. В Хабаровске опытный механик помог отрегулировать мотор. Череповецкие авиаторы подарили лебедку для волоков… «Вы знаете, прекрасный человек», — это, кажется, любимые слова Янцелевича, когда рассказывает он о встречах в пути.

Однажды сидели мы с Анатолием Савельевичем и подсчитывали, сколько дней длилось плавание на яхте, сколько миль пройдено. Насчитали десятки тысяч километров, каждый из которых он увидел своими глазами.

— Я всегда чувствовал, что очень мало знаю о своей стране, — говорил капитан дальнего плавания. — И всегда мечтал в отпуске спокойно попутешествовать по небольшим речкам, увидеть глухие деревни и древние волоки, дальневосточную тайгу и Забайкалье, пройти по притокам Амура. В таких походах и природу ощущаешь совсем по-другому. Чувствуешь себя человеком, которого пустили в храм и ему неловко за каждое свое неосторожное движение.

В 1971 году пройден маршрут: Тикси – Зеленый Мыс – устье реки Колымы – Магадан – бухта Нагаево. Затем Охотское море. В 1973 году «Пингвин» финишировал в Хабаровске. Янцелевич думал в следующий отпуск продолжить плавание. Но «Пингвин» погиб во время пожара. Кажется, идее, над которой столько думал, маршруту, проложенному в свободные от вахты часы в Индийском и Южном океанах, в Атлантике и на Балтике, не суждено осуществиться. Надо отказаться от своей идеи, и так уже все говорят: «Анатолий Савельевич, ты бы хоть отдохнул. Круглый год в море, так еще и в отпуске под парусом ходишь. А человек-то ты уже немолодой». Да, немолодой, но упрямый и увлеченный, какими люди бывают обычно лишь в молодости.