Руслан Баженов - Ампутация сознания, или Немного воска для ослиных ушей

Реальная борьба перешла в рамки мирного сосуществования двух систем. Никакие новые идеи, никакие новые технологии наступления на капитал не предпринимались. Правящий класс бюрократии, в основном, СБЛИЗИЛСЯ по своим объективным интересам с классом буржуазии, о какой борьбе может идти речь?

Но, даже в таком уродливом виде, СССР, государство с ликвидированной частной собственностью на средства производства, долгое время продолжало выполнять прогрессивную функцию всемирного защитника интересов трудящихся, оказывая помощь бедным странам, вступая в военные конфликты на стороне стран, атакованных империализмом. СССР нес во многие отсталые угнетенные страны технический и культурный прогресс (к сожалению, часто непродуманно и грубо, как, например, в Афганистане).

Сергей Георгиевич ошибочно видит оппозиционность молодежи в том, что ей надобен был «риск», а его можно было получить только в столкновении с государством. Не совсем так. Не стоит забывать о желании лучшей части молодежи УЛУЧШАТЬ мир, в их умении видеть социальную несправедливость, в их неприятии лжи и лицемерия.

А большая часть советской молодежи, с вырождением комсомола, с невозможностью активно заявить о себе, с невозможностью полноценного участия в общественной жизни, конечно, встала в неформальную оппозицию к государству. В отсутствии новой прогрессивной идеологии (обновленного марксизма), в отсутствии почвы для ее возникновения и распространения, вся энергия молодежи ушла в недовольство «материальным содержанием» социализма, в отсутствие «потребления».

С некоторыми выводами автора можно согласиться, например:

Парадоксально, но скоро мы будем наблюдать духовный рост и вспышку творческой активности молодежи, направленную на восстановление социализма, то есть, порожденную опять-таки крушением советского режима.

Только не на «восстановление социализма» в том виде, в каком он был в СССР (большевики, кстати, хотя и использовали опыт якобинцев, не ставили целью «восстановления» якобинской Республики), а на переход к новому общественному строю. И ничего «парадоксального в этом нет. Свобода слова, свобода идей и мнений дает питательную среду для «духовного роста» и «вспышки творческой активности». Точно также как обновить и распространить марксизм, это орудие борьбы против угнетения, можно только непосредственно наблюдая это угнетение, а не прячась от мировых бед в «отрытом окопчике» «уменьшения страданий».

Вообще, вся классовая фразеология, которую использует левая оппозиция, настолько вульгарна и поверхностна, что просто кричать хочется. Нельзя так безответственно относиться к слову - оно выстрелит в нас из пушки пострашнее, чем История.

В параграфе «Возрождение сословности в позднем советском обществе» «авторский маятник» в очередной раз откачивается в другую сторону:

Углублению культурного кризиса в России способствовал тот факт, что в ходе перестройки и реформы были опорочены важнейшие принципы общественного устройства - демократия, гражданство, свободное волеизъявление.

Да какие же это «важнейшие принципы»? Сам же автор до этого писал, что это все суть «слова-паразиты» «проводники манипуляций» и т.д. Что это основа западного «атомизированного общества». И потом, почему «опорочены»? Сам же автор пишет:

И масса рабочих - не против этого строя! Новосибирск - город с полутора миллионами самых квалифицированных рабочих и инженеров - дважды проголосовал за Ельцина.

А еще кое-где он упоминает о том, что фальсификации со стороны власти незначительны и большого значения не имеют. Значит, работают демократические механизмы? В чем проблема-то? Проблема с буржуазной представительской демократией (и не только с российской) на деле гораздо глубже, но автор не касается ее основ, не анализирует ее достоинства и недостатки, не говорит о степени ее соответствия развитию производительных и культурных сил общества. Впрочем, мы тоже не будем этого делать: это слишком объемная и серьезная тема, чтобы упоминать о ней мельком. Вернемся к ней в других работах.

В этой главе автор поворачивает на 180 градусов против той позиции, которую он защищал ранее:

Суть ее в том, что России не нужна демократия, всякие там выборы и парламенты, а нужна «спасительная и созидательная диктатура». Русскому народу приписывается мечта о сословном обществе, живущем под рукой доброго царя (генсека, патриарха, президента и т.п.). Псевдосословные атрибуты стали важной частью политического спектакля.