Руслан Баженов - Ампутация сознания, или Немного воска для ослиных ушей

Львиную долю оружия черносотенцы добывали из государственных арсеналов. В Петербурге полиция уделила Союзу русского народа 100 револьверов из своего запаса. По распоряжению тульского вице-губернатора А. Н. Хвостова черносотенцы получили 600 наганов. (С. Степанов, «Черная сотня», М., 2006, стр. 198-199)

Кстати, приведем характерный пример того, как Кара-Мурза толкует нужные ему данные на свой лад. Кожинов пишет:

Проведя расследование, прокурор А. И. Поллан (отнюдь не враждебный евреям человек)

В пересказе Кара-Мурзы:

Согласно официальному отчету прокурора А.И.Поллана (который, кстати, сочувствовал евреям)

Зачем писать, что:

Ю.И.Мухин приводит случай «цитатной» лжи прямо геббельсовского типа.

Вот, у нас перед глазами эти «случаи».

Кожинов пишет:

В позднейшей записке А.И.Поллан сообщал о выяснившемся к тому времени факте, который вызвал наибольшее ожесточение погромщиков: "Следствием установлено, что убит был один христианский мальчик" (там же, с. 203). В дальнейшем было убито и несколько еврейских детей...

Кара-Мурза:

Ожесточенное побоище началось после того, как евреи применили огнестрельное оружие и убили трех погромщиков, в том числе одного ребенка.

Про убитых еврейских детей ни слова. Что это такое? Вспомним-ка, как Сергей Георгиевич писал:

К такому сознательному умолчанию всегда прибегают в операциях по созданию мифов.

Кстати, зачем умалчивать о том, что большинство кишиневских погромщиков было оправдано или получило самое минимальное наказание, что в ходе следствия выяснилась участие местных властей в организации погрома?

Кстати, во втором погроме 1903 г., в Гомеле, «отличились» как раз не черносотенцы, а еврейская самооборона: как только из железнодорожных мастерских вышла толпа погромщиков, туда прибыла еврейская дружина и «выстрелами разогнала толпу». Д.Е.Галковский с иронией замечает: это было ничто иное, как «расстрел безоружных рабочих».

Нет, надо было ждать, когда придут громить. Видимо, Сергей Георгиевич как–то смутно представляет себе погром. Вроде, пошли фулиганы, стекла побили, да и делов-то. Погромы, часто (но не всегда) – это убийства, поджоги, кровь, изнасилования, пытки, зверства и часто (но не всегда) при полном бездействии и даже СОДЕЙСТВИИ полиции. О белостокском погроме писатель Ан-ский:

Вот старик-отец с переломанной рукой рассказывает, как на его глазах солдаты убили трех его сыновей. Вот мать стоит над трупиком десятилетней девочки, покачивает головой и запекшимися губами шепчет с мольбой: «Доченька, пташечка». А девочка лежит с полуоткрытыми глазами, в которых застыл ужас, штыковой раной в груди и разрубленной топором ногой. Возле нее лежит 7-8-летний мальчик с пулевой раной во лбу. Дальше, двое рабочих с перерезанным горлом… (Цит. по Марк Дейч «Клио в багровых тонах», стр. 81)

Николай Лесков:

Но, может быть, если нельзя защищать себя от побоев, а свое имущество от разграбления, то можно защищать мать, жену или дочь, если их насилуют на глазах их отцов и мужей? Но оказывается, что тоже – нет! И в этом еврей не должен сметь воспротивиться силой произволу христиан, бесчестящих еврейскую женщину… (Цит. по Марк Дейч «Клио в багровых тонах», стр. 85)

С. Степанов:

Беспристрастный язык обвинительного заключения запротоколировал подвиги симферопольского городового С. Н. Ермоленко, который «ударил шашкой Исаака Левчика, оказавшегося затем убитым, ударил два раза обнаженной шашкой по рукам Якова Кравца, схватил за косу одну девушку и топтал ее ногами; в участке бегал от одного раненого к другому и наносил им удары, меду прочим раскровянил нос Хаиму Борлину и с криком «вот, жид, тебе свобода!», а также по животу бил Марию Рохлин». (Дело об октябрьском погроме в Симферополе: Судебный отчет. Симферополь, 1907, с. 18. Цит. по С. Степанов, «Черная сотня», стр. 97-98)

А по поводу Д. Галковского, может быть, все-таки не надо выдавать его за исследователя? Вы что, воспринимаете его «Бесконечный тупик» как исторический труд? Это чисто постмодернистская вещь, позицию автора вычленить невозможно, иронию не отличишь от серьезного отношения. Он что, серьезно анализирует исторические источники? Он берет да и комментирует цитаты из воспоминаний и художественных произведений, никакой единой линии у него не прослеживается, выводы берутся с потолка, сплошной «поток сознания», «примечания к примечаниям». К чему его процитировали, зачем? А если уж цитировать, то давайте вот и это, чего стесняться: