Виктор Смирнов - Гражданственность и гражданское общество

Та же тенденция в общественном мнении наблюдается в отношении к «защитным» мерам. Если в советскую эпоху большинство людей со своими проблемами и нуждами шли в профкомы, завкомы, партийную и комсомольскую ячейку (сейчас этим структурам отказано в праве называться элементами гражданского общества), то сегодня большинство в решении своих проблем надеется только на государство (на суд — 26,2 %, милицию — 24,5, друзей и знакомых со связями — 17,5 % респондентов). Обратились бы за защитой в общественные правозащитные организации лишь 3,6 %, а в профсоюзы — 3,7 % респондентов.

Традиционная методология изучения гражданского общества, получения и трактовки социологических данных не объясняет их противоречивости, так как с точки зрения западной теории гражданского общества факт доверия государственным структурам и недоверия гражданским ассоциациям (партиям, профсоюзам и др.) абсурден. Поэтому, как следствие, полученные в опросах данные приобретают не научное объяснение, а мифологические трактовки в зависимости от пристрастий авторов (вера народа в доброго царя; рабская от рождения натура простых людей; отсталость от западной демократии и т. д.).

Рассматривая специфику отечественного социума, уясняя его основания, необходимо также обратиться к наиболее глубоким истокам нашей культуры. Они в громадной степени лежат в специфике восточного православия и византийской цивилизации, через которую восточнославянские народы приобщились к мировой культурной традиции. Православие, а через него и государственная и общественная организация, соотношение общества и власти в немалой мере имеют своими основаниями принципы, выработанные тысячелетней историей византийского царства. Многое, от очевидного, как, например, придворный царский церемониал, до сущностного, как идея симфонии, и забавного, вроде ношения густой бороды, было заимствовано русским миром из византийской культуры. Не только в духовной сфере, но и «ряд частных сторон государственного, правового и социального строя Древней Руси отразил на себе влияние образцов и идей византийской церковности. Блестящий анализ этой материи в применении к домонгольскому периоду дал Ключевский, показавший, как преобразовывалось по Номоканону наше право уголовное, гражданское, имущественное, обязательственное, семейное, брачное, как возвышалась женщина, как таяла холопская неволя, обуздывалась кабала ростовщичества и тому подобное. Анализ Ключевского применим в известной мере и ко всей старорусской эпохе: и к судебнику Иванов III и IV, и даже к уложению царя Алексея Михайловича» [114].

Путь Византии, а затем и восточнославянского, русского мира имел и имеет фундаментальные отличия от пути европейского, и источник этого расхождения лежит в глубокой древности. Заметим, что название «восточнославянская цивилизация» в мировой литературе не употребляется и страдает рядом недостатков (например, оно не учитывает то, что к этой цивилизации принадлежат неславянские народы, т. е. в него введен расово-этнический признак). Как правило, ее называют российской или русской цивилизацией (О. Шпенглер, Н. Я. Данилевский, А. Тойнби, П. Сорокин, Ф. Бродель, Ю. Бэгби, К. Куигли, С. Хантингтон, И. Валлерстайн). Однако в современной литературе термин «восточнославянская цивилизация» стал общепринятым, что и обусловило употребление его в нашей работе.

На заре западноевропейской цивилизации восточный Рим был неподражаемым образцом для молодых варварских королевств. Теодорих Великий писал императору в Константинополь: «Богу угодно было, чтобы я научился правительственной науке в вашей империи. Наше королевство — подражание вашему; мы превосходим другие народы тем, что подражаем вам» [241, с. 49]. Но с самих истоков развитие западного и византийского общества пошло разными дорогами.

На Западе, в среде варварских королевств сильная центральная власть практически отсутствовала. Неспособность этой власти обеспечить защиту права людей не богатых и не могущественных определила необходимость каждого искать себе индивидуального покровителя из богатых и могущественных. «Каждый, — говорится в одном распоряжении Карла Великого, — имеет право после смерти своего господина рекомендовать себя другому» [241, с. 56]. И еще: «Всем дозволяется держать в своей коммендации свободных людей» [241, с. 56]. Эта система зависимости слабейших постепенно, развиваясь, привела к всеобщей системе индивидуальной зависимости по иерархии. «Вот результат, к которому пришло западноевропейское развитие в X в. Характеризовать его можно немногими словами. Сверху донизу постепенно понижающаяся лестница иерархических ступеней. Верхние слои держатся узами сеньората и вассалитета, нижние находятся в полном подчинении феодальной знати, которая раскинула свои корни по всей территории, подвергшейся влиянию романизации», — писал Ф. И. Успенский [241, с. 72]. Таким образом, общество сложилось как совокупность индивидуальных договоров. Надо заметить, что в подобном договорном отношении скрупулезная фиксация прав и обязанностей договаривающихся сторон имела важнейшую роль.