Вадим Россман - Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения

В новой столице, организованной на старом месте, пространство как бы впадает в национальное время. Подобные переносы мыслятся национальными лидерами не столько как смены, но как восстановления подлинных столиц.

Примерами стран, где такой принцип размещения играл решающую роль, могут служить Греция, Израиль, Италия и Монголия. Эти страны возвратили или пытаются возвратить свои столицы в свои древние центры – Афины, Иерусалим, Рим и Каракорум.

На азиатском континенте примерами подобного рода в какой-то мере могут служить Шри-Ланка и Индия. Новая административная столица Шри-Ланки, как мы видели, расположилась в непосредственной близости от старой доколониальной королевской столицы. Переезд столицы из Калькутты в Дели приблизил новую столицу к созвездию из семи древних столиц Индии – Махраули, Сири, Джаханпаннаху, Туглакабаду, Фирозабаду, Пурана-Киле и Шахджаханабаду. И, конечно, к древней Индрапрастхе из Махабхараты.

Элементы подобной мотивации мы видим также в случае современной Германии: Берлин как бы восстанавливает связь времен и становится инструментом в том числе и исторической интеграции. Подобные мотивы есть и в других постколониальных странах, которые учитывают расположение старой королевской столицы или древних культурных центров, которые часто не сохранились, при основании нового города. Нечто подобное мы видели, например, в Нигерии. Эти старые новые столицы часто противопоставлены более крупным, индустриально развитым и современным городам в этих странах – Иерусалим сионистскому и модернистскому Тель-Авиву, Афины – более экономически важным Солоникам, Рим – промышленно-развитому и инновационному Милану, Каракорум – Улан-Батору.

Через тонкое ушко пространства древней столицы нация соединяется со своим воображаемым временем, разорванным историей, восстанавливает нарушенную связь времен, собирает вместе прошлое и будущее нации. Эти столицы врачуют историческую память, оживляют забытые национальные символы и возвращают прошлое, погребенное под пеплом веков или десятилетий подчиненного положения или прерванного полета истории своего сообщества.

4. Стратегия экономической интеграции

Выбор стратегии экономической интеграции наиболее характерен для этнически гомогенных стран, таких как Япония, Тайвань или Южная Корея. Главной причиной избрания такого рода стратегий является неравномерное распределение богатства и возможностей на территории стран. Целью таких переносов является как развитие территории, так и развитие населения, проживающего на этой территории.

Стратегия экономической интеграции и сбалансированного развития экономического пространства страны акцентировалась также в таких государствах, как Бразилия, Южная Корея, Россия, Казахстан, Танзания, Берег Слоновой Кости и многих других странах. Во всех этих случаях она предполагала развитие национальной экономики и подразумевала более высокие темпы интеграции и развития территорий и населения далекоотстоящих от исторического ядра страны.

5. Стратегия альтернативного позиционирования

Если в стратегиях, обсужденных выше, речь шла о внутренних интеграциях социума, то в стратегии альтернативного позиционирования страны акцентируется интеграция с внешними странами или цивилизациями. Попытка интеграции во внешние цивилизации и утверждение своей новой или обновленной культурной идентичности осуществляется в том числе и за счет переноса столицы страны. Страна своей столицей часто тянется туда, где ей кажется, что находится сейчас солнце, подобно комнатному растению, которое направляет свой стебель в сторону источника света.

В период нового времени одним из толчков или импульсов для переориентации или смены культурной идентичности страны могла быть модернизация. Перенос столицы служил в таком случае знаком модернизации государства. Такова была ситуация со столицами Российской империи в эпоху Петра Великого и Японии в эпоху Мейдзи. Движение к Токио началось уже сегуном Токугава Иэясу, который перенес центр военной власти в основанный им в 1603 году город Эдо, старое название Токио (поэтому эпоху Токугава называют еще эпохой Эдо). Тем не менее этот перенос по-настоящему состоялся только в эпоху Мейдзи, когда новая столица открыла Японию окружающему миру, прервав многолетнюю закрытость сегуната.

В обоих случаях перенос столицы в более открытое место к морскому порту, соответственно в Санкт-Петербург и Эдо (Токио), означал открытие для иностранного влияния и торговли длительное время изолированных прежде стран с их столицами, скрытыми в гуще удаленных и плохо проницаемых прежде стран. В обоих случаях это было связано с приходом новых элит, ориентированных на модернизацию, вестернизацию и просвещение, хотя и в определенных пределах.