Наука и жизнь, 1999 № 01

…Похоже, что нам встретился холостяк-одиночка. Другой птицы близко не было. Обычно хохлатые жаворонки и зимой держатся семейными парами. Хотя они и не проявляют такой трогательной взаимной привязанности, как летом (порой их сдержанность даже похожа на отчуждение), но они неразлучны. Чем легче с кормом, тем они держатся ближе друг к другу, и, напротив, чем скуднее, тем дальше уходят или улетают друг от друга, поддерживая связь только голосами, еле слышными в уличном шуме.

Распушив перо, поставив торчком острый хохолок, жаворонок шел по тротуару, неспешно уворачиваясь от ног редких прохожих. Временами он останавливался и поджимал то одну, то другую ногу или продолжал идти на одной, подпираясь полураспущенными крыльями, словно калека костылями. Снимать надо было из машины, и не только потому, что свирепый мороз сразу же останавливал камеру, но и чтобы не насторожить и не спугнуть хохлатого пешехода. На ходу снимать нельзя: весь асфальт в ледяных буграх и шишках, машину качает даже на самой малой скорости. А нам нужен не просто удачный кадрик, а цельный кусок на минуту или хотя бы секунд на сорок. Остановить машину – он уходит. Нужно было в нужном месте остановить его. Была бы в кармане щепотка хлебных крошек, семячек или пшена, я сумел бы подвести его к съемочной площадке, как профессионального артиста. А тут еще операторы (кино- и звуковик) начали нервничать: ноги в легких ботиночках стали зябнуть, а от ног и сами дрогнуть стали. Одеться-то надо было, как на серьезную зимнюю охоту, а не как на легкую, короткую прогулку.

Что делать? Найти другого жаворонка было нетрудно, да и с ним было бы не легче. А наш тем временем свернул за угол, а за углом во весь первый этаж магазин: МОЛОКО, СОКИ, СЫРЫ, БАКАЛЕЯ, ХЛЕБ.

Хохлатый жаворонок. Фото Л. Семаго.

– Подождите, ребята, сейчас все будет, как в студии, – и бегом в этот магазин. Подошел к хлебным стеллажам, смел с двух полок крошки, смахнул их на ладонь, руку – в карман и – к выходу. У касс немного замешкался из-за длинных очередей. Показал, что ничего не покупал, сдал пустую корзину, и меня пропустили. А в дверях кто-то трогает за рукав и говорит тихонько: «Дяденька, вот возьмите». За спиной стоит девушка-продавщица и смущенно протягивает теплую шестикопеечную, бывшую «французскую» булку. Рука против воли взяла подаяние и опустила его в тот же карман. Успев сказать «спасибо», – бегом к машине.

А жаворонок ушел. Он, пока я добывал для него крошки, шагал и шагал, легкий на ногу, спрыгнул на обочину и вошел в тень высоченного дома на восемь подъездов. Это когда же он все их прошагает, чтобы снова на солнышко выйти?! Подгонять рискованно: может улететь; ждать – тоже, потому что света и так мало: солнце уже книзу пошло. Проехали вперед до удобного места, я насыпал на пути жаворонка немного крошек и постоял возле, чтобы не сразу уличным воробьям достались. А они уже все увидели и дожидаются на ветках молоденькой липы, когда отойду хотя бы на шаг. «Артист» не спешит, а я понемногу начинаю сомневаться в успехе и испытывать неловкость перед спутниками. Чтобы как-то сгладить их недовольство, достаю еще не остывшую булку, делю ее на всех и рассказываю, как она мне досталась. А тут и жаворонок на солнце вышел. Простодушно и деловито шел он прямо к корму. Сейчас зажужжит камера, и все будет готово.

Но пока не взял руками, не говори: «Мое»! На пути жаворонка оказался люк какой- то подземной системы. Снег на его крышке растаял от идущего снизу тепла, и хохлатый пешеход прилег на нее погреть лапки. Драгоценные минуты уходят, а он лежит. И подъехать к тому месту нельзя: заняв метров десять дороги, там стоит со спущенным колесом плитовоз.

Новая задача: как бы повежливее согнать жаворонка с люка. А он внезапно настораживается, издает боевой свист и летит в бой: на его участок вторгся чужак, такой же одиночка. Хозяин не намерен с ним делиться даже тем, чего у самого нет, и надо такого гостя выпроваживать немедленно, пока он не освоился и сам не стал считать себя хозяином. Прогнать-то он прогнал довольно быстро, но назад не вернулся. А крошки за моей спиной быстренько склевали воробьи и пара голубей.

У дня остается чуть больше двух часов, и желание снять жаворонка постепенно меняется на желание просто накормить его как следует на долгую ночь. (Хорошо, что половина крошек осталась.) Команда, подавляя глухое недовольство, дает советы, которые едва ли пригодились бы для съемок на птичьем дворе. И тут нам показалось, что жаворонок наконец-то понял, чего от него хотят, и, почти не останавливаясь, засеменил к машине. И надо же! Почти под самым колесом находит целое семечко и, ухватив его кончиками клюва, старательно бьет об асфальт, а потом тщательно подбирает все до пылинки и убегает из-под самого объектива назад, словно желая проверить, а не пропустил ли по пути еще какое яство.