Стивен Котлер - Мир завтра. Как технологии изменят жизнь каждого из нас

В настоящее время существует не менее дюжины команд на четырех континентах, которые занимаются разработкой различных систем искусственного зрения, и Добелл возглавляет лишь одну из них. Одни трудятся над созданием ретинальных имплантантов, работающих на батарейках или на солнечной энергии, другие выращивают ганглиозные клетки на кремниевых чипах, третьи занимаются разработкой стимуляторов зрительного нерва. А в числе лидеров – пока не объявился Добелл – был Дик Норманн, бывший заведующий кафедрой биоинженерии в Университете Юты.

Как и Добелл, Норманн работает над созданием зрительного нейропротеза. Я стал первым, кто сказал ему, что гонка завершена и он проиграл.

– Это фантастика! – говорит Норманн.

– Вы не расстроились?

– Это фантастика, фантастика, фантастика! – повторяет он, а затем, после паузы, добавляет: – Если, конечно, это действительно работает.

– Что вы имеете в виду? Я был там. Я видел, что это работает.

– Но что вы называете «работает»? Если пациент видит движущееся пятно света, зрение ли это? Мне нужно знать, что именно он видит.

– Ладно, но как это повлияет на ваши исследования?

– Никак не повлияет. Мы будем продолжать делать то, что делали.

Норманн также имеет в виду трехчастную систему: имплантант, обработчик сигналов, камера, – но с очень важным отличием. В то время как имплантант Добелла располагается на поверхности зрительной коры мозга, имплантант Норманна проникает в глубину.

Норманновский имплантант имеет значительно меньшие размеры – со шляпку гвоздя – и «вбивается» в кору головного мозга в том самом месте, где воспринимается обычная зрительная информация. По словам Норманна, его изобретение настолько высокоточное, что каждый электрод способен стимулировать отдельные нейроны.

– Это важно потому, – поясняет он, – что краеугольным камнем искусственного зрения является взаимодействие между электрическим током и нейронами. Поскольку имплантант Добелла располагается на поверхности зрительной коры, он требует большой силы тока – где-то в пределах 1–10 миллиампер – и возбуждает сразу множество нейронов. Прицельность никакая, а потому очень многое может пойти не так.

Мне ли этого не знать? Пациент едва не умер у меня на руках.

– Углубление электродов внутрь коры позволяет снизить силу тока до 1–10 микроампер. Разница тысячекратная.

А снижение силы тока снижает вероятность приступов. Но это еще не все. Уменьшение силы тока позволяет также повысить точность, увеличить разрешение:

– Чем меньше сила тока, тем больше электродов можно упаковать в имплантант, – поясняет Норманн. – Мы еще не достигли цели, но с моими электродами есть шанс создать поле соприкасающихся фосфенов – точно так же, как у вас или у меня, – а с поверхностным имплантантом Добелла это неосуществимо.

Вот как бывает, когда вопросы, ранее являвшиеся вотчиной одних лишь мистиков, становятся полем деятельности инженеров. Как и другие высокие технологии, будь то операционные системы или веб-браузеры, искусственное зрение становится ареной войны стандартов.

Забудьте о религиозных целителях; теперь соперничество идет между системами Beta и VHS.

Чтобы разобраться в том, что же на самом деле видит Йенс, я отправляюсь в Лос-Анджелес, в Университет Южной Калифорнии, где находится лаборатория Марка Хумаюна. Как и конкуренты, Хумаюн использует видеокамеру, вмонтированную в очки, обработчики сигналов, генерирующие изображение, но, в отличие от нейропротезов Норманна и Добелла, его имплантант располагается поверх сетчатки глаза. Его задача – занять место поврежденных палочек и колбочек, чтобы дать импульс глазным клеткам, которые все еще здоровы, и использовать компоненты обработки информации, присущие самим глазам, – ганглиозные клетки и зрительный нерв, – чтобы посылать информацию в мозг.

«Это ограниченный подход, ориентированный на ограниченное число патологий, но у него есть свои преимущества, – говорит Хумаюн. – Мы считаем, что все-таки лучше оперировать слепой глаз, чем здоровый мозг».

Возглавляемая Хумаюном лаборатория ретинального протезирования Института глаза Доэни входит в структуру университета Южной Калифорнии. Небольшая комната битком набита электронным оборудованием. Техники в лабораторных халатах сидят, согнувшись за своими компьютерами, и практически не реагируют на мое появление.

Джеймс Вейланд, сотрудник института, помогает мне надеть мудреный головной убор со специальными очками, полностью перекрывающий доступ света. На лбу прикреплена миниатюрная камера; провода от нее тянутся по моей спине к ноутбуку, расположенному слева от меня. Камера поворачивается туда, куда поворачиваются мои глаза, и проецирует изображение на «экран» очков. Это производимое компанией Sony устройство, называемое Glasstron, превращает обычное зрение в его оцифрованную версию.