Андрей Добровольский - Ступая по венам. Жизнь каждого…

© Андрей Добровольский, 2017

ISBN 978-5-4485-5661-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Грязные ноги.

– Черт… Как башка то болит… Открывая глаза и потирая грязными ладонями лицо, лениво сморщившись, шепотом произнес Олег.

– Сколько же мы вчера выбухали?

Кое-как, наконец то открыв глаза, Олег неимоверными усилиями, все же сумел поднять голову и тут же, как молотками, с двух сторон по вискам ударила боль. Собираясь с мыслями, он, пока не утихнет звон, на несколько секунд замер в этом положении. Спустя время, заставив себя сесть, начал осматривать комнату:

– Ни фига себе погуляли! Блин, а где все то?… Маша…. Маша…. Машка!!! Крикнув имя бывшей жены, с которой жил в одной квартире но в разных комнатах, болеющий человек почувствовал, что его голова моментально наполнилась болью, с которой казалось бы, что еще чуть-чуть и череп разлетится на куски. «Больше не кричу» – пронеслась мысль и казалось, что даже она бьется внутри головы о кость, принося «радость» похмелья.

Набравшись мужества и примирившись с болью, он встал и начал осматривать комнату, в которой вчера развернулась бурная попойка по случаю очередного увольнения Саныча с работы. Саныч, закадычный друг, по алкашиному обыкновению вылетал с работы каждые две недели, и каждые две недели они отмечали сначала его трудоустройство, ну а потом и «пинок» с работы. Обычно, пинок под мягкое место от работодателя происходил сразу после того как Саныч надирался водкой или тормозной жидкостью, ночью на работе и по его вине выносилось пол магазина или склада, потому как образование в 7 классов не позволяло ему работать топ менеджером, и трудился он где только мог сторожем.

Надо сказать, Олег был очень большим любителем навредить своей печени путем потребления всего, что имеет хоть какой-либо градус, вот и сейчас он изучал комнату с целью найти хоть одну, не пустую бутылку. Шаркая босыми ногами по полу, на который еще вчера он стряхивал пепел с дешевых сигарет и разрешал каждому приходящему забулдыге – другу ходить в рабочих сапогах. Друзьями он называл слесарей из ЖЭКа, поэтому сделав пару шагов, ноги Василия стали грязно – ржавого цвета.

– Блин… Да быть такого не может, чтобы ни в одной бутылке ничего не было. Перебирая стеклотару, разочаровывался он.

– По-любому Саня уволок, что мы не допили, поймаю – убью. Придется в ларек снова идти, у Натахи шкалик в долг выпрашивать, опять верещать будет про долги.

Перебрав среди пепельниц, грязных тарелок и пустых консервных банок, некогда содержавшие в себе шпроты с просроченным сроком годности все бутылки на столе, он развернулся и стал оглядывать комнату в поисках своей одежды. Стол располагался напротив выхода, возле окна, на котором и тюли то никогда не было и, что штор. Да и вообще, комната представляла собой жалкое зрелище. Порванный весь в заплатках диван, потемневшие и в некоторых местах отставшие от стены обои. Старый двухкассетный магнитофон, доставшийся ему вместе с диваном от отца после его смерти в 93-м, над диваном на гвозде висел зеленый берет пограничника, которым он гордился: ворох старых газет, которыми он накрывал стол перед очередной пьянкой, и на двери календарь за 1996 год с молодым Глызиным вот и вся не хитрая обстановка.

Кое-как, одевшись, Олег вышел в коридор квартиры, который кардинально отличался от его комнаты. Чисто вымытый пол, недавно сделанный ремонт, еще пахло краской, которой пользовались рабочие.

– Машка, сучка расстаралась. Споткнувшись о ее красивые туфельки, выпалил человек с похмелья. Выйдя из подъезда, он двинулся к ларьку Натахи.

Сам по себе он был человеком довольно дерзким. Точнее сказать дерзить начинал, когда людям требовалась от него помощь или хотя бы кто-то кого он не взлюбил с первых секунд знакомства, обращаясь к нему. Даже в детстве с ним старались не разговаривать, пока он сам не начнет беседу, что случалось крайне редко, если только такое общение не несло ему какую – либо выгоду.

К заветному ларьку идти было метров 500, но сейчас это расстояние казалось непреодолимым и сокращалось довольно медленно, как ему казалось. Его тошнило, голова ломилась на куски, походка по траектории была зигзагом с большой амплитудой, «лишь бы мусора не приняли». Следующим этапом было преодоление подземного перехода под Невским проспектом, на другой стороне которого и располагался вожделенный ларек, внутри содержавший спасительницу.