Ричард Прам - Эволюция красоты. Как дарвиновская теория полового отбора объясняет животный мир – и нас самих

Саймонсовскую теорию «побочного продукта» в дальнейшем поддержали [284]биолог-эволюционист Стивен Джей Гулд и философ науки Элизабет Ллойд. В интервью газете Guardian Ллойд высказалась таким образом: «В эмбриональном развитии особи мужского и женского пола имеют [285]одинаковое анатомическое строение до двухмесячного возраста, после чего между ними начинают появляться отличия. Особи женского пола получают способность к оргазму потому, что позже она понадобится мужчинам, точно так же как особи мужского пола получают соски потому, что позже они понадобятся женщинам».

Наиболее убедительным доказательством в пользу концепции «побочного продукта» считается тот простой факт, что сама по себе копуляция человека не очень подходит для стимуляции женского оргазма. Кроме того, хорошо известно, что женский оргазм никак не связан с фертильностью. Как говорят в кругах приверженцев идеи «побочного продукта», женщины, никогда не получавшие оргазма во время секса, зачинают и рожают детей ничуть не хуже других, а значит, оргазм нельзя рассматривать как адаптацию, способствующую размножению. Наконец, подтверждением этой идеи может служить и то, что оргазм широко распространен у самок приматов [286], включая медвежьего макака, шимпанзе и бонобо. Согласно данной модели, искать какие-либо эволюционные объяснения женскому оргазму нет необходимости: эта способность возникла у женщин так же случайно, как и у самок других приматов, и никакого отношения к адаптациям не имеет.

Неудивительно, что социобиологи адаптационистского толка в 1980–1990-х годах сочли теорию «побочного продукта» крайне неудовлетворительной. В качестве ответа они выдвинули гипотезу о том, что женский оргазм все же является адаптацией, а значит, возник путем естественного отбора; его функцию увидели в укреплении отношений внутри пары. По сути дела, в своей основе эту гипотезу можно описать как «хороший секс – счастливый брак». Однако в конце 1980-х годов теория укрепления отношений партнеров вышла из фавора, поскольку пришлось признать, что женская способность к оргазму может быть ничуть не меньшей побудительной причиной для сексуальных контактов как внутри пары, так и вне ее. Эта интеллектуальная подвижка совпала по времени с открытием того, что многие на первый взгляд «моногамные» птицы на самом деле являются лишь «социально моногамными», то есть образуют устойчивые социальные пары для заботы о потомстве, но при этом широко спариваются с другими партнерами. В середине 1990-х годов на основании этих открытий многие представители раннего поколения психологов-эволюционистов сосредоточили свое внимание на роли конкуренции спермы в сексуальной эволюции, которую они впоследствии связали с теориями возникновения женского оргазма.

Выдвинув в качестве постулата утверждение о том, что женский оргазм играет важную роль в этих сценариях спаривания «вне пары», они предположили, что маточные сокращения, которые являются частью женской оргастической реакции, – это адаптивный механизм, возникший для «всасывания» спермы генетически более качественных мужчин, тем самым повышая их шансы на оплодотворение яйцеклетки.

Кто же в таком случае эти более качественные мужчины, чья сперма столь желанна для женщин? В соответствии со стандартным для эволюционной психологии сценарием этот эволюционный механизм действует из-за склонности самки к стратегическому, но скрытому промискуитету; ее «социальный» партнер – это не высококачественный самец. Скорее это самец, которого самка выбрала потому, что он может обеспечить большие прямые преимущества для ее потомства в виде ресурсов, заботы, защиты и так далее; иными словами, он милый и надежный, но не самый сексуальный парень. Партнера высшего качества самка во время периода фертильности ищет вне пары. Это высшее качество подразумевает, что партнер обладает большой сексуальной привлекательностью; это тот, кого самка желает видеть отцом своих детей, потому что он может обеспечить им косвенное преимущество – то есть хорошие гены. Следовательно, согласно адаптационистской теории, женщина должна испытывать оргазм только при совокуплении с более привлекательным, генетически доброкачественным мужчиной, поскольку всасывающий оргастический механизм обеспечит преимущество его спермы и повысит вероятность того, что именно он оплодотворит ее яйцеклетки.

Элизабет Ллойд не оставляет от теории «всасывания» камня на камне, громя ее в своей книге «Дело о женском оргазме». В ней Ллойд подробно излагает историю продолжительной полемики на тему эволюции женского оргазма и приводит множество данных, полностью отрицающих какую-либо поддержку идеи о том, что женский оргазм влияет на зачатие. Также нет никаких подтверждений тому, что мужчины, способные довести женщину до оргазма, успешнее других мужчин в оплодотворении или что они обладают каким-либо генетическим превосходством. Если же женский оргазм не оказывает влияния на фертильность или плодовитость и если нет какой-либо корреляции между генетическим качеством мужчины и его способностью довести женщину до оргазма, значит, никак нельзя утверждать, будто оргазм есть адаптация для сортировки спермы с целью улучшения генетического качества потомства. Ллойд также приводит доказательства [287]того, что ключевые публикации по теории «всасывания» основаны на фундаментально некорректных статистических методах и сознательной подтасовке данных и что эти исследования находились под заметным влиянием сексуальных предрассудков их авторов.