Джон Малоун - Нераскрытые тайны природы. Расширяющий кругозор экскурс в историю Вселенной с загадочными Большими Взрывами, частицами-волнами и запутанными явлениями, не нашедшими пока своего объяснения

Замечание . При написании этой главы использовалось множество первоисточников. Но предшествующие книги делают акцент на совершенно других аспектах рассмотренной темы.

Я много лет был знаком с одной женщиной, настолько хорошо владевшей языками, что она стала одним из самых известных переводчиков-синхронистов в ООН. Мария выделялась воистину потрясающими способностями к языкам. Я бывал у нее в гостях, где присутствовали люди самых разных национальностей. Некоторые из них владели английским столь же хорошо, как и она, другие — нет. Она обладала способностью рассказать анекдот на нескольких языках, так что каждый из присутствующих все понимал. И, что интересно, она вовсе не рассказывала часть истории на одном языке, чтобы затем по ходу развития событий переводить ее на два-три других. Наоборот, две фразы сюжета она произносила по-английски, следующие две — по-французски, еще пару — по-русски, никогда не повторяя одно и то же на другом языке. Тем не менее все слушатели независимо от того, каким языком они владели, непрерывно оставались в курсе дела.

Но даже столь талантливый человек, как Мария, не помнит, как она овладела тремя своими основными языками. Ее мать была испанкой, отец итальянец, а выросла она во французской семье в Париже. Все эти три языка — ее вторая натура. Английский она учила в школе, причем год провела в Англии. Заниматься языками она продолжала и став взрослой, причем изучение, в частности, немецкого и русского было, по ее словам, «убийственно трудным делом».

Это определенно связано с тем, что мы осваиваем языки — один в моем случае, три в случае Марии — в столь раннем возрасте, что не можем осмыслить сам процесс, в результате которого предмет становится, с одной стороны, увлекательным, а с другой — полным разочарований и противоречий. Эта область знаний, называемая теперь психолингвистикой, оказалась в заколдованном круге: глубокая тайна окутывает проблему «становления» языка, а единственные истинные свидетели этого процесса столь юны, что не в состоянии объяснить нам, как это происходит; когда же они достигают того возраста, что могут наконец выразить словами свои ощущения, все оказывается начисто забыто.

На протяжении большей части человеческой истории проблема овладения языком почти полностью игнорировалась. Как и следовало ожидать, дети учились говорить на языке своих родителей. Если ребенок начинал разговаривать, когда семья находилась за рубежом, он легко усваивал также и второй язык, даже если родителям он давался с трудом. Например, маленькие дети иммигрантов в США, как правило, без труда все время переходят с английского на язык родителей и обратно. Правда, если ко времени прибытия семьи в Америку ребенок повзрослел, то подростку порой приходится прилагать усилия, чтобы выучить английский. В общем, чем старше ребенок, когда он оказывается перед необходимостью овладеть вторым языком, тем, очевидно, больше труда он должен приложить, чтобы выучить новый язык, и тем вероятнее, что иностранный акцент останется у него на всю жизнь. Именно из-за того, что все нормальные дети начинают говорить на языке родителей относительно легко, эта удивительная трансформация вплоть до самого последнего времени считалась сама собой разумеющейся. Многие видели в этом еще одно проявление милости Господней по отношению к человечеству. Но и те, кто придерживался более мирских взглядов, мало интересовались, как дети овладевают языком. Просто с ними что-то происходило, и когда-то они должны были достаточно поумнеть, чтобы их наконец стоило послушать. «Детей надо видеть, а не слышать» — эта поговорка весьма красноречиво характеризует царившие нравы. Людей не особенно волновало, что творится у детей в головах, по крайней мере мужчин, хотя именно мужчины задают тон в интеллектуальной жизни. В XIX веке, да и в большей части ХХ-го считалось, что учить своих детей правильной речи должны матери. Когда успехи ребенка окажутся достаточно большими, отец начинает замечать его и руководить им в более «возвышенных» делах. Характер разговора с ребенком матери обычно зависит от его возраста — начинается с «сюсюканья», а в конечном счете мать указывает ребенку от случая к случаю на ошибки в грамматике и словоупотреблении. По иронии судьбы, когда женщины заняли наконец свое место в ученом мире, подобное «непланомерное» общение матери с ребенком (называемое теперь термином «parentese»), как мы увидим в этой главе, стало предметом горячих споров.