Карл Саган - Мир, полный демонов - Наука — как свеча во тьме

То же относится и к науке: у нас есть свои пристрастия, мы, как и все люди, живем господствующими предрассудками своей среды и эпохи. Неоднократно ученые поддерживали и подкрепляли всевозможные опасные учения (превосходство какой-либо этнической группы или одного пола над другим на основании размеров черепа, или шишек на черепе, или тестов IQ). Зачастую ученые стараются не ссориться с богатыми и власть имущими. Иные из ученых были уличены в воровстве или обмане. Работали — порой даже без угрызений совести — на нацистов. И всевозможные предрассудки, проистекающие из человеческого шовинизма и других интеллектуальных слабостей, ученым точно так же присущи. Выше я уже говорил об ответственности ученых за создание смертоносных технологий — какие-то технологии изобретались умышленно, в других случаях изобретательне позаботился насчет нежелательных побочных эффектов. И все же именно ученые в большинстве подобных случаев первыми били тревогу.

Да, ученые допускают промахи. И потому они обязаны помнить о человеческих слабостях, проверять все мыслимые гипотезы, самый широкий их спектр, быть беспощадно самокритичными. Наука — совместное предприятие, и механизм коррекции ошибок в ней достаточно хорошо отлажен. К тому же у точных наук имеется огромное преимущество перед историей: возможность провести эксперимент. Если вы не вполне уверены, как шли переговоры, увенчавшиеся Парижским договором 1815 г., вы не можете заново проиграть эти события и посмотреть, чем они обернутся. Не можете и расспросить участников — все давно мертвы. Остаются лишь архивы.

А решая научные споры, вы, как правило, можете воспроизводить события вновь и вновь, сколько понадобится, рассматривать их под разными углами, проверять любые гипотезы. Появятся новые приборы — и ученые вернутся к тому же вопросу, проведут эксперимент на новый лад и посмотрят, какие данные удастся получить на более чувствительной аппаратуре. Поскольку в исторической науке повторов не бывает, можно рассмотреть схожие случаи, и постепенно проступят общие элементы. Мы тоже не взрываем звезды на заказ и не производим вновь, путем долгих проб и ошибок, человечество от приматов. Зато мы можем воссоздать физические условия взрыва суперновой в лаборатории и накопить все больше данных о генетическом коде приматов и рептилий.

Иногда претензия к науке еще более обобщается: наука столь же произвольна и иррациональна, как всякое знание, сам разум — не более чем иллюзия. Американский революционер Итан Аллен [103] Итан Аллен (1738-1789) — герой Войны за независимость, фермер, философ, писатель и политик США, один из основателей штата Вермонт. Более всего известен захватом форта Тикондерога в начале Войны за независимость. , глава отряда «Парни Зеленых гор», захватившего форт Тикондерога, столь же героически дал отпор и подобным суждениям:

Кто принижает разум, пусть задумается, разумно или неразумно спорить с разумом, ибо если они спорят с ним на основании разума, то тем самым утверждают тот самый принцип, который ниспровергают, а если спорят без разума (а так им и следует, чтоб оставаться последовательными), то разумного спора не заслуживают.

Пусть читатель сам оценит остроумие этого замечания.

Любой, кто наблюдал развитие науки вблизи, видит в этом прежде всего глубоко личное дело. Всегда существуют люди — их немного, — кого любопытство или интеллектуальная честность, разочарование в изъянах современного знания, недовольство самим собой (почему я не понимаю то, что вроде бы всем ясно?) побуждает задавать ошеломляющие, бьющие в самую точку вопросы. Среди массы завистливых, амбициозных, сводящих друг с другом счеты, подавляющих несогласие, поддающихся нелепому тщеславию людей всегда выдается несколько праведников. Более того, в некоторых областях науки — в весьма продуктивных ее областях — эта «праведность» составляет норму.

На мой взгляд, все эти человеческие слабости и социальные неурядицы науке только на пользу. Есть сложившаяся система, внутри которой каждый ученый может ниспровергнуть точку зрения другого и проследить за тем, чтобы этот спор сделался всеобщим достоянием. Даже низменные мотивы побуждают ученых искать и находить новое.

Американский химик, лауреат Нобелевской премии Гарольд Ури признавался мне, что с годами (ему было тогда за 70) он все более ощущает натиск тех, кто старается доказать его неправоту. Срабатывает, по его словам, синдром «лучшего стрелка на Западе»: молодые стрелки стараются подстрелить старого, чтобы унаследовать его славу и авторитет. Ему это досаждало, жаловался старик, но он видел в том и пользу: молодые и задорные ради спора с ним лезут в те насущные области знания, куда бы не сунулись по собственной инициативе.