Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

В чём же тогда заключается главное отличие человеческого сообщества от иных? Прежде всего в том, что оно развивается, имеет историю, в то время как животные группы, в общем-то, сохраняются в неизменном виде. А люди меняются, поэтому важно запечатлеть человеческое общество таким, каким оно предстаёт на данный момент. Каждая историческая ступень – это его особый, неповторимый облик. «Человек – это только подробность, главное – это общество, общая картина».

Кроме того, Бальзак выдвигает идею, которую иногда не совсем верно толкуют: «Человек – это животное, у которого есть вещи». Это важнейшая формула «Человеческой комедии»: мужчина, женщина и вещи. Иногда её склонны понимать как стремление Бальзака изобразить буржуазное общество, в котором материальная сторона приобрела чрезмерное значение. Отчасти это, может, и верно, но Бальзак считал, что обладание вещами наряду с историческим развитием характерны для человечества вообще. Нельзя понять человека вне вещей, которые его окружают. Поэтому задача писателя – запечатлеть современное состояние общества, включая быт.

Проникновение истории в быт, в частную жизнь людей – вот что интересует Бальзака. Он очень сожалеет, скажем, что Античность почти не оставила нам свидетельств о быте. Может, романы Петрония или Апулея отчасти рисуют какой-то образ обыденной жизни, но греческая трагедия не даёт никакого представления о том, как люди жили в ту эпоху. А Бальзак хочет описать повседневность, ибо история – это и есть повседневность. История, как сказал Пушкин о романах Вальтера Скотта, – это то, что люди ежедневно видят вокруг себя.

Теперь вопрос: как объединяются эти произведения? Идея цикла, которую впервые предложил именно Бальзак, получит дальнейшее развитие в литературе. Уже последователи Бальзака нередко следуют циклической форме. Скажем, Э. Золя создает огромный цикл «Ругон-Маккары», Д. Голсуорси – монументальную «Сагу о Форсайтах» и т.д. Но, как правило, такие циклы основаны на образе семьи: описываются разные поколения и ответвления одного и того же семейства, и эти родственные, семейные связи объединяют действие романов в единое целое. «Сага о Форсайтах» – это история состоятельного рода Форсайтов, так же построены и «Ругон-Маккары» Золя. Принцип Бальзака иной: это принцип возвращающихся персонажей. Герои переходят из одного произведения в другое, и именно это связывает их между собой. Тот, кто был главным героем в одном, становится второстепенным в другом, и наоборот. После Бальзака этот принцип был использован лишь однажды – Фолкнером в его романах об Йокнапатофе, но там это всё-таки носит несколько иной характер. Йокнапатофа – место, выдуманное самим Фолкнером, небольшой округ, где все жители знакомы друг с другом. Действие разворачивается в ограниченном пространстве, и там естественно упоминание одного и того же круга лиц, переплетение судеб. А Бальзак стремится показать как можно более масштабно всю современную ему Францию. Для этого ему пришлось «создавать типы путем соединения отдельных черт многочисленных однородных характеров» и следить за «продвижением людей, олицетворяющих эти виды, в отведённых им сферах» («Предисловие к «Человеческой комедии»), и этих разнообразных персонажей в «Человеческой комедии», по убеждению самого Бальзака, должно было действовать «не меньше тысячи».

Принцип возвращающихся персонажей – главное отличие романов Бальзака от произведений романтиков. Для них деление действующих лиц на главных и второстепенных необыкновенно существенно. В центре повествования всегда стоят герои, которые резко отличаются от окружающих. Это личности исключительные. В произведениях Гофмана, Байрона это особенно заметно. Таков романтический герой Гюго. Даже у Стендаля, хотя он и создает реалистический роман, в центре событий могут быть Жюльен Сорель, мадам де Реналь, Матильда, наконец, но никак не господин Реналь, который автору просто не интересен. А у Бальзака любой герой может оказаться в центре повествования. У него нет принципиального деления на главных и второстепенных. В одном романе герой – в центре событий, а в другом – на периферии, и наоборот. Исчезает это иерархическое деление.

Все герои Бальзака обладают как бы двойным бытием, одно – в рамках отдельного произведения, а второе – в границах огромного цикла, который тоже в свою очередь не завершён, даже с точки зрения планов самого писателя. Бальзак, повторю, задумал гораздо больше произведений, чем успел написать. Даже смерть того или иного персонажа не является окончанием его истории. Бывает, в одном романе герой умирает, но всё же что-то новое о его жизни, о том, допустим, кем он был прежде, мы можем узнать из какой-то другой книги цикла. Так, скажем, читая о Пушкине, мы понимаем, что его личность описанным не исчерпывается, что это всего лишь взгляд автора. А по отношению к художественным образам подобное невозможно. Гамлет, хотя и сложная фигура, но всё же не существует вне трагедии Шекспира. Иван Карамазов исчерпан романом Достоевского. А вот герои Бальзака всегда внутренне не завершены, не укладываются в рамки какого-то одного конкретного произведения. Они и в других книгах тоже могут возникнуть, проявив себя самым неожиданным образом: то есть существуют как бы и за их пределами.