Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Если выразить поступок Жюльена какой-то одной-единственной фразой – это был некий стихийный взрыв страстей, загнанных внутрь. Жюльен всегда был начеку, считал необходимым играть роль, каждую минуту соответствовать тем принципам, которые должны были обеспечить ему достижение поставленных целей. Но больше он не хочет себя обуздывать и даёт волю чувству, которое не способен даже осознать до конца и к пониманию которого приходит только в тюрьме. Дело в том, что этот выстрел – акт отчаяния. В душе Жюльена рушится вера, которую давала ему эта женщина. Он стреляет не потому, что рухнула карьера, ему теперь плевать на карьеру, а потому, что рухнула святыня. «Мне нечего больше делать на земле!» – признается он.

И вот финал. Жюльен в тюрьме в ожидании приговора. Это вполне закономерный итог. Но не случайно первая глава романа предварялась эпиграфом: «Собери несколько великих людей в тёмной камере и будет свет». Дело в том, что для Жульена, как и для шекспировского Гамлета, весь мир – тюрьма, ему тесно в этом мире. Кстати, этот образ-метафора присутсвует и в «Пармской обители» Стендаля: крошечные, точно тюремная камера, размеры Пармы, где разворачивается действие романа, и наконец, келья пармского монастыря, в которую сам себя заточает главный герой Фабрицио дель Донго. Это – ограниченное пространство, в котором не может раскрыться в полную силу человеческая личность.

Но, с другой стороны, тюрьма – это свобода. Именно здесь Жюльен обретает наконец своё истинное «Я». Ему больше не нужно притворяться, приспосабливаться, играть роль, наконец-то он может быть самим собой. В тюрьме происходит переоценка всех ценностей. Он проходит самое высокое и самое трудное испытание и перед лицом смерти начинает по-новому оценивать свою жизнь. Его больше не интересуют отношения с другими, ему безразличны те люди, которые будут его судить. Он судит себя сам, и это «тот суд, которым будет судить Бог, если он существует». Честолюбие умерло в его сердце, рухнула его наполеоновская идея. Жюльен понял, что ничего ему не достичь. В случае успеха это был бы лишь покоренный мир, а совсем не те мечты, которые всегда его пленили. Вместе с честолюбием умерла и его любовь к Матильде. Как в зеркале, он видит в ней свою честолюбивую мечту. Матильда готова на любые безрассудные поступки, даже умереть вместе с ним, но Стендаль замечает, что Жюльену было невмоготу от всего этого напыщенного героизма. Он чувствует, что за всем этим скрывается поза, тщеславие, что Матильда очень гордится своей необыкновенной любовью, величием своих поступков, всё время точно ждёт аплодисментов. "Если он умрёт, я умру вслед за ним, – говорила она себе с полным убеждением. – Что сказали бы в парижских гостиных, если бы увидели, что девушка моего круга до такой степени боготворит своего возлюбленного, осуждённого на смерть? Только в героические времена можно найти подобные чувства. Да, такой вот любовью пылали сердца во времена Карла IX и Генриха III». (XXXIX. Интрига).

Но Жюльен во всё это больше не верит. Его наполеоновские надежды рухнули. То, что он видит вокруг, вызывает в нём отвращение. Героический долг, который он сам себе когда-то предписал, может, и был заблуждением, но всё же для Жюльена это было точно «стволом мощного дерева», на которое он мог опереться. Теперь же у него не осталось опоры, не осталось желания жить. Единственное, во что он не утратил веры, что было подлинным, не обманным в его жизни – это его любовь к госпоже де Реналь. Он вспоминает дни, проведённые рядом с ней, и сожалеет о том, что мечты о славе и успехах отвлекали его от тех радостей, которые могла бы дать ему эта любовь. «В те прежние дни, – говорил ей Жюльен, – когда мы бродили с тобой в вержийских лесах, я мог бы быть так счастлив, но бурное честолюбие увлекало мою душу в неведомые дали. Вместо того чтобы прижать к сердцу эту прелестную ручку, которая была так близка от губ моих, я уносился мечтами в, будущее; я весь был поглощён бесчисленными битвами, из которых я должен был выйти победителем, чтобы завоевать какое-то неслыханное положение… Нет, я, наверно, так бы и умер, не узнав, что такое счастье, если бы ты не пришла ко мне сюда, в тюрьму». (XLV). Единственные счастливые минуты для Жюльена теперь – те, которые они проводят вместе в тюремной камере. У него больше нет будущего, он живёт только настоящим.

Любовь к мадам де Реналь – единственная ценность, которая у него осталась, и это достаточная ценность для того, чтобы с ней умереть, но недостаточная для того, чтобы жить. Жюльен выбирает смерть. У Матильды большие связи, в конце концов, госпожа де Реналь не погибла от выстрела, к тому же она его простила и готова всюду просить за него. Но Жюльен её останавливает. Он произносит в суде речь намеренно злую и дерзкую, чтобы вызвать раздражение присяжных и самый суровый приговор. Он бросает вызов. Адвокат скажет Матильде, что казнь Жюльена – это своеобразное самоубийство. Матильда торжественно хоронит его отрубленную голову, как когда-то сделала её прабабка, то есть совершает некий эффектный ритуал, а госпожа де Реналь умирает, спустя несколько дней после смерти Жюльена…