Питер Хёг: Темная сторона Хюгге

Мы сидим по обе стороны от ее кровати. Она делает вдох. Потом выдох. Потом наступает длительная пауза. Успевает проскочить мысль. Потом она снова делает вдох. Все в порядке. Потом выдох. И долгая пауза. Не длиннее ли она предыдущей? Успевает проскочить мысль, не обменяться ли взглядами друг с другом. Потом она снова делает вдох. Невольно думаешь о том, что все это затягивается. И еще невольная мысль – что ты сидишь вот так, рядом со смертью. Каково это. И тебя не переполняют чувства. И это, наверное, неправильно. Или тебе просто так казалось – что они будут. Что это будет нечто особенное. Но она всего лишь делает вдох, а потом выдох. И в какой-то момент выдыхает и уже не вдыхает.

И вот я возвращаюсь домой на поезде, я только что видела, как человек умер. Я только что видела, как человек умер, и вот теперь я сижу в вагоне. Как теперь быть, и нужно ли как-то с этим быть? Мне необходимо помолиться за то, чтобы ее путь на небо был легким. Вернувшись домой, я должна зажечь свечу. Мне просто нужно соблюдать полную тишину и думать об этом. Я закуриваю и делаю глубокую затяжку. И выдыхая, думаю о том, вдохну ли снова. Делаю шумный вдох, всасываю в себя побольше воздуха, так что моя грудная клетка раздувается. Сидящий рядом со мной пассажир оборачивается, смотрит на меня, взгляд у него какой-то странный. «Я только что видела, как умер человек», – просто говорю я. «Да пошла ты, идиотка», – говорит он, быстро встает и выходит из вагона, он едва успевает выскочить на перрон, пока поезд стоит, и у меня мурашки пробегают по всему телу, мне кажется, я забываю дышать, потом замечаю это и делаю глубокий вдох, но теперь все уже как-то иначе, теперь я снова чувствую страх.

Придя домой, я звоню парню, с которым мы когда-то давно были вместе, мы уже год не общались, но он не боится смерти. «Я звоню просто так, – говорю я, – но я только что видела, как умер человек». «Я по тебе скучал», – говорит он. «Я просто хотела поговорить о смерти», – объясняю я. «Конечно,− говорит он, – но ты должна позволить и мне сказать то, что я хочу сказать». Тогда я кладу трубку, у меня неприятный осадок от нашего разговора. Я ничего не имела в виду. Посчитала, что, если ты только что видел, как умер человек, то другие вещи перестают играть роль. И уже не нужно соблюдать правила, диктующие, кому можно звонить и кто что может говорить. Можно просто слушать голос друг друга в трубке, и говорить о чем угодно, помня о том, что ты только что видел, как умер человек. И вот он перезванивает. Я этого не хотела. Не рискую выключить телефон совсем, но не могу решиться кому-то позвонить, видимо, нужно остаться наедине со своими мыслями, когда кто-то только что умер.

На курсах

Она лежит на полу, шея неестественно вывернута, из головы в том месте, где лоб врезался в пол, сочится кровь, собираясь в большую лужу в противоположном от нас углу: пол, наверное, неровный. Ее глаза открыты, лицо бледное. Она ведь мертва. Это единственная мысль, которая крутится в моей голове, все вокруг меня кричат. Мы стоим на пороге, дверь приоткрыта, и мы смотрим внутрь. Это шеф осторожно приоткрыл дверь. Врачи «Скорой» не могут объяснить, как все произошло, возможно, она неудачно упала. Ударилась головой, сломала шею.

− Мне кажется, у нее случился эпилептический припадок, – говорю я, – было что-то странное в положении тела, когда мы обнаружили его. И потом, открытые глаза.

− Да, вполне возможно, – говорят они.

Какая теперь разница. Они спрашивают, была ли она пьяна, но нет, не была. Никто из нас не был пьян, мы просто выпили по пиву, пока ужинали.

− Она принимала наркотики, медицинские препараты, может, что-то еще?

− Нет, не принимала.

Хотя, может, лекарства, откуда мне знать. Но наркотики – нет. Во всяком случае, меня бы это сильно удивило.

− Тогда она просто умерла, – сказали они.

Хотя они сказали не совсем так, но позднее, когда мы все сидели и пытались прийти в себя, шеф сказал, что такое случается, когда кто-то вдруг умирает, внезапно. Это часть жизни, и человек совершенно не хочет с этой частью сталкиваться. А ведь была суббота, всем было пора по домам. И от его слов мне не стало легче, мне бы стало, скажи они, почему и что именно случилось. Я снова зашла в туалет, пытаясь вычислить, каким должно быть падение, чтобы тело лежало в таком положении.

– Кто вытрет кровь? – спросила одна из моих коллег, она вышла из комнаты и остановилась прямо у меня за спиной.

– Наверное, мы не можем оставить все как есть до вечерней уборки.