Сергей Боровиков - В русском жанре. Из жизни читателя

Но разве и поныне героические биографии создаются не по той же колодке?

«Лучшие книги, понял он, говорят тебе то, что ты уже сам знаешь» (Дж. Оруэлл. «1984»).

Зелёная книга в старорежимном коленкоре «Франция. Хрестоматия литературная, историческая и географическая. Для старших классов средних учебных заведений. Составил и снабдил словарём-толкователем В. И. Люцелыиваб, преподаватель французск. яз. в Риге. С 48 иллюстрациями. Цена в переплёте: 1 руб. 50 коп. Рига. 1906. Издание К. Г. Зихмана. Театральная ул. № 9. собств. дом».

Книга была брошена в комнате, откуда выехали мать и дочь. Матери было лет восемьдесят, дочери — лет пятьдесят. Весь наш двор не без основания считал их тронутыми. Нужду они справляли в комнате — в ведро на колесиках. Каждое утро дочь катила его по длинному коммунальному коридору в уборную.

Вот чем исписаны форзацы этой книги.

«Горе на груди не пригреешь, а дашь ему волю, так оно будет тебя день и ночь когтить, всю силу из тебя выпьет.

Лук репчатый, чеснок, хрен, редька, натёртые на тёрке, через несколько минут убивают дифтерийную палочку, холерные вибрионы, брюшно-тифозные бациллы, стрептококков.

Думенкова Зоя (зачёркнуто).

5 стак. воды на 2 ч. ложки соды (зачёркнуто).

Дружбу крепи, а ворога бей, пока совсем подручным тебе не станет, слугой своим себе сделай, дабы ни в чём он не супротивничал. (“Иван Ш”).

У всякой Пашки свои замашки.

Не тот плох, кто ошибается, а кто не исправляет своих ошибок. “Зелёная книга”. Агишев.

Он ненавидел органически, как очень часто ненавидят все подленькие душонки честных людей. “Хребты Саянские”, Сартаков.

Не может сын глядеть спокойно На горе матери родной; не будет гражданин достойный К отчизне холоден душой. Ему нет горше укоризны… (Некрасов).

В народе так все говорят, что если кто нос кверху задерёт — то значит голова пустая.

Я тоже знал людей, что лишь по глупости своей чужое повторяют.

Вор не брат, потаскуха не жена.

Соус — орехи, растолчённые в ступке, смешать с толчёным чесноком и залить сливками.

“У партийного работника все дела первоочередные, у него неважных дел нет, но жалобы трудящихся и их рассмотрение — наиважнейшая обязанность”.250 гр. привернуть на медленный огонь; держать 10 минут, потом перевернуть и ещё 10 минут держать.

Уж если идёшь к цели, в стороны не кидайся, не бойся и не отступай.

Улица Рахова 32 — флакончик от духов.

Часы кв № 07521 (буд. коричневый. Дементьев 10) IX — 1645.

Драйзер “Сестра Керри”.

…Из-за ведра постоянно вспыхивали скандалы — из-за вони, которая шла по коридору как раз в часы завтрака. Пословица о Пашке с замашками, возможно, адресована тёте Паше Зейф, жене сапожника дяди Гриши, маленькой старушке, которая, когда развешивала бельё, всегда пела: “Чижик-пижик, где ты бил? На Фонтанка водка пил. Випил румка, випил две, а платить-то нечема!”».

Из детства: зазвучали два страшных слова: «Пастернак» и «Живаго». Семья литературная, и в разговорах взрослых они то и дело негромко возникают.

Пастернак ещё туда-сюда, но вот Жи-ва-го! — мороз по коже. Как в «Крокодиле»: толстый дядька на паучьих ножках, а вместо запонок свастика или знак $, что одно и то же. Однажды летом среди ребятни паника: укусит американская муха цеце. Отличить её можно так: на серой спинке тот же знак. Эту муху американские шпионы запустили к нам, чтобы перекусала советских детей.

А то, что «Живаго» сопровождено словом «доктор» — понятно. Тогда были книжечки, к которым тянуло неодолимо: родители не разрешали читать, но у старшего брата они водились — маленького формата, но толстенькие, библиотечки журнала «Советский воин». С ужасными картинками, где диверсанты в шляпах целились из пистолетов в советских разведчиков или, лёжа за кустами (уже в кепках), наблюдали за взрывом секретной лаборатории. Пределом мечтаний было прочитать все выпуски «Тайны профессора Бураго» Ник. Шпанова. Ещё был журнал «Техника — молодёжи» — упоительные книжки, с цветными планами городов коммунистического будущего и рассказами (в зловеще чёрном оформлении) об Америке, где заставляют молодого инженера изобрести яд или новую бомбу: большие окна, сейфы, и тот же толстый с сигарой (из «Крокодила») сидит, закинув ноги на стол, на столе пачки денег, а худой инженер горестно выслушивает приказание; потом инженер, раскаиваясь в содеянном, лежит в лаборатории среди приборов в луже крови — застрелился. Называется: «Ошибка инженера Джонсона».