Владимир Гаков - Наследники Жюля Верна

Справедливости ради надо сказать, что Доремье (как и другой яркий автор — Даниэль Вальтер) весьма далек от коммерческой "сексплуатации" выигрышной темы, его творчество скорее элитарно и несколько заумно. Тонкий стилист и поэт, он исследует вечные темы искусства: жизнь, смерть, любовь — и в фантастике ищет лишь новые средства выражения.

С другой стороны, еще один enfant terrible "Новой Волны", Серж Бруссоло, в романах "Вид бального города в разрезе" (1980) и "Портрет дьявола в котелке" (1983) активно заимствует все, что можно, именно со склада научной фантастики — традиционной и новейшей. Литературная "окрошка" из готического романа ужасов (и более современных кафкианских кошмаров), психологических парадоксов a la Дик [4] Удивительно, но этот автор — в еще более удивительной компании "архаич1юго" Альфреда Ван-Вогга (последний роман которого из серии о Мире Нуль-А первоначально вышел во Франции!) — пользуется среди французских фэнов популярностью едва ли не большею, чем в Америке. , "строгой" научной фантастики, стилистической пиротехники, сюрреализма, имитаций Балларда и прочих англичан-"нововолновиков"... Блюдо явно переперченное и у иного читателя может вызвать изжогу.

Так сколь же нова французская "Новая Волна"?

Формалистические стилевые изыски? Это во Франции уже проходили (например, в "новом романе"). Расщепленное сознание, психологические (быстро, впрочем, переходящие в физиологические) "экзерсисы"? Да разве после Жана Жене и абсурдистской прозы местного читателя чем-нибудь удивишь?!.. "Подсознательные пейзажи" в духе сюрреализма? Тем более старо на родине его идеолога и провозвестника Андре Бретона. А новизна-то, новизна — где?

Видимо, чувствуя это, многие молодые авторы быстренько и без внутреннего сопротивления проделали любопытную эволюцию от шумных бунтарей — к благопристойному литературному истэблишменту, от экстравагантной прозы — к коммерческому "проходняку".

Начинавший как отчаянный экспериментатор Мишель Жери впоследствии вырулил на темы более надежные — с точки зрения рынка. В его романах "Неопределенное время" (1973), "Обезьяны времени" (1974), "Жаркое солнце глубинная рыба" (1976) и "Пони-Дракон" (1978), составивших тетралогию "Хронолиты", речь идет о некоей объявленной вне закона "надвременной" корпорации, с помощью особых наркотиков управляющей ходом времени . Однако то, что поражало новизною четверть века назад ("Конец Вечности" Азимова), в 70-х годах читалось как скучное повторение пройденного. Тем более это относится к роману "Гигантские глаза" (1980), в котором, в духе модных интерпретаций феномена НЛО — это никакие не космические корабли инопланетян, а физическое воплощение "коллективного бессознательного", открытого швейцарским психологом Карлом-Густавом Юнгом! — излагается, в общем, сюжет типичного бестселлера, ни на что другое, кроме "продажности", не претендующего.

Как предельно политизированный авангардист начинал и Жоэль Хюссен. Но, почувствовав вкус к гонорарам и тиражам, не сравнимым с теми, что достаются "революционерам", он быстро переключился на конвейерную выпечку "медтриллеров" в духе Робина Кука и Майкла Крайтона — о кражах донорских органов, пандемиях и прочем. И много обещавший Патрик Дювик, чей первый роман "Рождайтесь, об остальном позаботимся мы!" (1979) запомнился как элегантная пародия на "генно-инженерную" утопию, — уже в следующей книге "Рыба-пилот" (1979) представил на суд читателей утомительную мешанину из затасканных НФ-клише; автора спасло то, что, в отличие, скажем, от поднаторевших в таких делах американцев (критика сравнивала роман с "Миром Нуль-А" Ван-Вогга), все это подано откровенно "несерьезно"...

Итак, все говорит за то, что французская "Новая Волна", побурлив немного, утихла. Те, кто продолжают писать в экспериментальном стиле, уже не вызывают того ажиотажа, что раньше — и в результате известны очень узкому кругу эстетов. А более прагматичные почли за благо "завязать" со своей революцией и переключились на традиционную фантастику, которая во все времена может рассчитывать на своего — массового и благодарного — читателя.

...Обычная проблема для автора обзора — каким произведением его закончить. Так вот, на закуску я оставил молодого автора, чье творчество позволяет мне "зациклить" рассказ о научной фантастике во Франции и вновь вернуться к политике .

Зовут его Антуан Володи́н. Ударение, как положено, делается на последний слог; но то, что он по рождению Воло́дин , ясно даже при беглом знакомстве с двумя его книгами, вызвавшими восторг читателей и критиков — романом-дебютом "Сравнительная биография Джориана Масгрейва" (1985) и вышедшим год спустя "Кораблем ниоткуда". О чем же там шла речь? В первом рассказывается история "узника совести" на другой планете, весьма напоминающей СССР недалекого прошлого. Во втором же — действие происходит в самой России, только из "альтернативной истории" — в той России социализм прекрасно сосуществует с черной магией...