Юрий Терапиано - «Встречи»

Шарль Пэги, один из самых больших религиозных поэтов Франции, был в начале своей жизни убежденным атеистом, ярым социалистом, другом и поклонником Жореса и соратником друга своей молодости Леона Блюма.

Автор «Таинства милосердия Жанны д'Арк» родился в 1873 году в Орлеане, городе, в котором до сих пор жива память о «Жанне, доброй дочери Лоррэн».

Происходя из бедной семьи, Пэги не мог надеяться получить высшего образования, но ему помог случай.

Директор начального училища, в котором он учился, Ноди, заметив блестящие способности своего ученика, добился для Пэги стипендии в лицее. Благодаря этому, закончив среднее образование, Пэги смог поступить в Эколь Нормаль — высшее учебное заведение, подготовляющее преподавательский персонал для средних учебных заведений.

Пэги полного курса Эколь Нормаль не окончил: в первый раз он временно оставил ее, чтобы отбыть воинскую повинность, а потом, женившись, ушел из школы совсем, чтобы всецело посвятить себя литературной и общественной деятельности.

Чтобы добывать себе средства к существованию, Пэги открыл в Латинском Квартале книжную лавку, которая вскоре сделалась штабом социалистически настроенной студенческой молодежи.

В ту эпоху, совпавшую с процессом Дрейфуса, который разделил всю Францию на два враждебных лагеря, студенчество и интеллигенция были сплошь увлечены левыми политическими и социальными идеями. Подобно тому, как у нас, в эпоху великих реформ, среди тогдашней молодежи преобладало презрение к занятию чистым искусством, — оно считалось непростительной блажью. В главном центре движения — в библиотеке самой Эколь Нормаль, царил Люсьен Герр, один из главных теоретиков социализма. Жан Жорес постоянно присутствовал на собраниях в Эколь Нормаль, которые устраивались регулярно. В числе профессоров, принимавших участие в движении, следует назвать Ромэн Роллана, Иосифа Бедье, и, наконец, Бергсона.

Бергсон являлся предметом особого культа со стороны Пэги (см. его «Сопоставленные заметки о Декарте». В этих заметках Пэги горячо защищает Бергсона от нападок католиков).

Естественно, что в таком окружении молодой Пэги приобрел большую эрудицию и оказался в курсе самых передовых идей своего века. Однако, активная политическая деятельность Пэги выражалась, главным образом, в устройстве обструкций «антидрейфусовским» профессорам (1898–1899 гг.), а коммерческая — шла еще хуже.

«Социалистический книжный магазин» его вскоре оказался на краю банкротства и, чтобы спасти его от краха, друзья — в том числе Леон Блюм и Люсьен Герр, учредили Комитет Пяти, который взял на себя заведывание делами предприятия. Пэги вскоре разошелся с этим Комитетом Пяти. Он решил самостоятельно основать журнал, не связанный ни с какими директивами партии.

В помещении 8, рю де ла Сорбонн, в том же Латинском Квартале, в 1900 году вышел первый номер его знаменитого «Двухнедельного Журнала» — («Кайэ де ла Кензен»), который ценой невероятных усилий и хлопот со стороны Пэги, продолжал выходить до самой его смерти: Пэги был убит на войне 5 сентября 1914 года, за день до исторического сражения на Марне.

В своем журнале Пэги познакомил широкую французскую публику с произведениями многих замечательных авторов; в нем были напечатан «Жан-Кристоф» Роман Роллана, произведения М. Бареса, А. Сюареза, Д. Галеви, братьев Таро и др.

Журнал Пэги имел большое влияние на духовную жизнь французской интеллигенции, т. к. являлся органом связи для всех тех, кто стремился к моральному, политическому и духовному обновлению, независимо от партийного духа и мнения различных литературных групп.

Участь капитана Дрейфуса, ставшего жертвой несправедливого обвинения и расовой ненависти, глубоко волновала Пэги, — так же, как и всю тогдашнюю элиту и всю Францию. Как свидетельствуют Жером и Жак Таро в своей книге, посвященной Пэги («Наш дорогой Пэги»), Пэги в своем ощущении считал дело Дрейфуса явлением не только общественно-политического, но и метафизического порядка:

«Он видел в Дрейфусе символ судьбы Израильского народа, предназначенного быть постоянной жертвой для искупления других народов. Он, в своем понимании, облачал Дрейфуса в тройную тогу: жертвы, героя и мученика».

Пэги хотел видеть Дрейфуса не только помилованным под давлением общественного мнения, как это было на деле, но совершенно реабилитированным, освобожденным, перед глазами всего мира, от малейшего подозрения, — что случилось значительно позже, после его смерти.