Юрий Прокопенко: Встреча с пришельцем (сборник)

Юрий Прокопенко

Художник АНДРЕЙ ЧУВАСОВ

Моя фамилия Гарпун. Зовут Вячеславом Трофимовичем. 33 лет. Среднего роста. Вес — 75 килограммов. Брюнет. Особые приметы? Шрам на левой щеке, который, как любит повторять одна моя знакомая, очень украшает мужчину.

Оранное начало, не правда ли? А все очень просто: представляясь читателю, не могу отказать себе в удовольствии еще раз заполнить эту своеобразную анкету. Меня может понять лишь тот, кто вдруг однажды лишился своих имени и фамилии, потерял свою биографию. Как потерял ее я. Все, что осталось от Вячеслава Гарпуна, — это табличка на кладбище. Да портрет на стене редакции вечерней газеты, где он, то есть я, еще недавно работал заведующим отделом городского хозяйства.

И сожалению, это не мистика, а грустная реальность. Вячеслав Гарпун, якобы погибший в катастрофе, жив и здоров. Вячеслав Трофимович Гарпун — это я, несмотря на то что в кармане у меня документы на имя Валентина Сидоровича Зайчинского.

Вначале я никак не мог привыкнуть к своему новому имени, а теперь, кажется, уже начинаю привыкать… Впрочем, я забегаю вперед, а в моей истории крайне важна если не строгая хронология, то, во всяком случае, логическая последовательность событий.

Итак, я, Вячеслав Гарпун, оформив очередной профсоюзный отпуск, тепло простился с коллегами, поцеловал жену и дочку и отправился на Кавказское побережье. А ровно через месяц на четвертой странице «Вечерки» появилась моя фотография в траурной рамке и редакция с прискорбием известила читателей о трагической гибели в результате автомобильной катастрофы талантливого журналиста…

Вот я и начну с того фатального дня, когда произошла катастрофа.

Я сидел за столиком лицом к морю и щурился от солнца и ослепительного взгляда яркой блондинки. Мы ели мороженое и пили шампанское. Угощал Валентин, веселый, говорливый человек, прибывший сюда на стареньком «Запорожце» аж с Урала с одной-единственной целью — потратить деньги. И надо отдать ему должное: это у него получалось блестяще. Когда у Валентина спрашивали, сколько он собирается тут пробыть, он отвечал: «Пока не закончатся деньги». Может, этим и объяснялись его купеческие жесты: заскучал по дому и поэтому старался побыстрее все потратить…

Блондинку позвал какой-то мужчина, и она, поблагодарив за угощение, ушла.

После второй бутылки мы с Валентином обменялись адресами. После третьей твердо пообещали друг другу переписываться. А вот четвертой нам не дали.

— С вас хватит, молодой человек, — строго сказала буфетчица.

— Вы будете указывать, сколько мне пить! — обиделся Валентин. — Меня еще никто никогда не видел пьяным! — Он схватил пиджак и выбежал из павильона, бросив на ходу: — Тут рядом тоже продается шампанское и, кстати, без наценки!

Через несколько минут Валентин вернулся с пустыми руками:

— Извини, я случайно твой пиджак надел. Может, действительно достаточно, если мы уже пиджаки начинаем путать? Давай лучше проедемся с ветерком.

— Ты что, сдурел? Тут полно аввтоинспекции, — трезво возразил я.

— Дорогой мой, — с улыбкой сказал Валентин, — я даже с закрытыми глазами поведу машину. А ты говоришь про автоинспекцию! Бери мой пиджак, можешь даже надеть его. У нас с тобой размеры почти одинаковы. Дорогой разменяемся…

Я послушно надел его пиджак. Спрашивается — зачем? Обменяться адресами — тут все ясно как божий день. Но — пиджаками? Такое конечно же не пришло бы в трезвую голову. Однако в ту минуту мне казалось, что это наивысшее проявление товарищества, ритуал братства.

Машину Валентин вел действительно великолепно. Дорогой рассказывал о девушках, которые в него влюблены до потери пульса, о своей холостяцкой квартире, которую он «фирмово» обставил мебелью собственного производства, о том, как поссорился с заведующим ремонтным ателье, в котором проработал без малого девять лет. Поссорился и вместе с заявлением на отпуск положил ему на стол заявление об увольнении. Рассказывал обо всем весело и беззаботно, не напрашиваясь ни на участие, ни на сочувствие.