Эммануил Райс - «Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его...» - Письма Э.М. Райса В.Ф. Маркову (1955-1978)

У Маяковского я бы сделал исключение для его футуристического периода (1910–1918 прибл<���изительно>) и для «Про это». От всего остального — претит! — Ложь, фальшь, ходульность, пошлость, особый вид сухой пошлости (в отличие, напр<���имер>, от И. Северянина, мокрой, ему свойственной). (В прочем, кажется, наша оценка Маяковского совпадает.)

О Твардовском и говорить нечего — его благонравные фельетоны, в которых ничего, кроме послушания и потрафления, не найти — мерзки! Хотя «Василий Теркин», в советских условиях, и является почти что смелым поступком (не Сталина похвалил, шутка ли сказать!), все-таки больно и стыдно, что после Блока и Хлебникова, после Пастернака и Клюева, после Цветаевой и Ходасевича такие грубо-плоские стишки, замешанные на квасном ура-патриотизме (Теркин и Смерть), могли обратить на себя внимание образованных русских людей.

Сознаю, что у всех вышеозначенных (Некрасов — Твардовский и Маяковский в своем падении) словесная ткань очень замечательна — отличается новизной, богатством и разными там звуковыми и иными достопримечательностями. Но… вижу в этом лишь указание на то, что одной словесности недостаточно для того, чтобы получилась поэзия, тем более что эти люди в большой мере проституировали свой дар.

Что же касается Вас лично, то Вы и не фальшивы и не заинтересованы (Ваша биография доказывает противное). Но… одно из двух — или, несмотря на Вашу культурность и на сравнительно благоприятные условия в Ленинграде (см. «Нов<���ый> журн<���ал>» [83] Имеются в виду воспоминания Маркова о студенческих годах в советском Ленинграде «Et ego in Arcadia» (Новый журнал. 1955. № 42. С. 164–187). ), советская «эпоха» наложила на Вас свою неблагодатную печать, видно, что и Вам не удалось отделаться от твардовщины, увы!

Но вероятнее другое: сила Ваша не в стихах, а в литературной критике. В Вашей поэме лучшее — «литературность», не в смысле правильности и гладкости (попадаются шероховатости вроде

тут один слог лишний, и можно найти еще примеры), а в смысле Вашей пропитанности литературой, реминисценциями из классиков, литературной проблематикой и т. д., вроде «север вреден» или «покой и воля». Вообще Ваша поэма «ситуируется» в чистой литературе, все ее темы «ад — рай», «возлюбленная» и т. д. взяты под чисто литературным углом зрения, и правильнее всего, как «жанр», было бы назвать ее «литературная шутка».

Но… это ли поэзия? Где относительно Ваших стихов смысл немецкого слова «Dichtkunst». т. е. искусство сгущения, концентрации? Где в Ваших стихах глубочайшее, ответственнейшее, серьезнейшее, последнее выражение квинтэссенции Вашей личности или хоть стремление к нему?

Вы мне укажете на замечательных поэтов-шутников Lewis СаггоГа, Христиана Моргенштерна (Galgenlieder [85] «Песни висельника» («Galgenlieder», 1905) — сборник стихов немецкого лирика Христиана Моргенштерна (1871–1914). ) или на А.К. Толстого. Но… сравните и Вы увидите 2 вещи: во-первых, они несравненно гуще Вашего, у Вас слишком легко наговорено, разжижено. Во-вторых — у них за шуточной внешностью кроется очень глубокое метафизическое зерно. И этого я у Вас, при максимуме внимательного и благожелательного чтения, не различил — да и Ваша ли это природа? Тоже сомневаюсь.

Так что же остается: честный Твардовский? Для Вас я бы хотел лучшего!

В Вашей поэме (как и в прежних стихах) попадаются приятные частности, удачи, как, напр<���имер>, про чертей

или

или

и есть еще.

Но этого мало.

Не вижу дурного в том, чтобы замечательный критик В. Марков, от времени до времени, разражался стихотворной шуткой, но он лучше моего знает, что это не поэзия. Вот у Хлебникова:

Не отсюда ли Ваше:

Сравните сами…

Но писать все это мне было немного тягостно потому, что многие почему-то ценят в себе только поэта. И ударить по поэту у ближнего часто значит ударить по самому чувствительному, больному месту.