Лёха Андреев - Сядьте на пол

Не помню, чтобы я спрашивал родителей об этом. Однако придуманная мною успокоительная вера в учёных вполне соответствовала их прогрессивному инженерному мышлению. Одно только было непонятно: родительская традиция ухаживания за могилами. Позже я догадался, что традиции могут исполняться и без особой религиозности. Кладбище вообще очень спокойное место, там много деревьев и мало людей. Посещение кладбища — приятная медитация, способ отдохнуть от суетливого города. Свою лучшую картину пастелью я нарисовал на кладбище.

Когда мне было уже лет двадцать, мы с отцом в очередной раз были у бабушкиной могилы (он красил ограду), и я спросил его:

— А ты ведь мог бы с таким же удовольствием… рыбу ловить или дачу строить?

К моему удивлению, он не обиделся. Усмехнулся и ответил:

— Да, пожалуй. Просто туда ехать дольше.

Наверное, теперь я даже благодарен родителям за то, что они не парили мне мозги "жизнью после смерти". Это не значит, что у них не было иллюзий. Было, и предостаточно. Но вот со смертью мне пришлось самому разбираться. И мои представления о ней с тех пор стали поинтересней, чем детская вера в умных врачей. Но сейчас разговор не обо мне.

Когда стали подрастать дети, я понял, что есть другая проблема. Даже если я не буду внушать им иллюзии, вполне возможно, это сделает кто-то другой.

У старшего это стало проявляться в четыре года. Однажды он рассказал мне про "внутреннего волшебника", который иногда дает ему советы. Аккуратными расспросами я выяснил, что эта история — от мамы. Они были вместе на каникулах у тёщи, ходили там в церковь.

— И чего ты там делал?

— Молился.

— А как?

— Ну, просил у Бога, чтобы у меня и у папы все было хорошо.

— И Бог ответил?

— Да, он сказал: так и будет.

Вначале я собирался наехать на родственников, чтобы не забивали ребёнку мозги. Но даже если бы они меня послушались, проблема бы никуда не делась. Дети в этом возрасте все равно живут в "волшебной реальности", их ещё окружают все эти сказки и мультики, Деды Морозы и Черные Покрывала. В некоторых случаях сказки даже помогают чему-нибудь научить, потому они и держатся в культуре. Я вон тоже дочке про гномов рассказывал.

С другой стороны, подрастая, дети сами начинают интересоваться деталями — и понемногу взламывают религиозные догмы. В книге Чуковского "От двух до пяти" [20] приводится забавный пример из воспоминаний Тургенева, опубликованных в 1884 году. За сто лет до появления термина "мем", который используют сейчас для описания религиозных идей, маленький Ваня Тургенев изобрёл это слово для того же самого:

«Кто-то, — вспоминает Тургенев, — завел речь о том, как зовут дьявола, никто не мог сказать, зовут ли его Вельзевулом, или Сатаной, или еще как-нибудь иначе.

— Я знаю, как зовут, — сказал я и сам испугался.

— Ну, если знаешь, говори, — отозвалась мать.

— Его зовут "Мем".

— Как? Повтори, повтори!

— Мем.

— Это кто тебе сказал? Откуда ты это выдумал?

— Я не выдумал, я это слышу каждое воскресенье у обедни.

— Как так — у обедни?!

— А во время обедни выходит дьякон и говорит: вон, Мем! Я так и понял, что он из церкви выгоняет дьявола и что зовут его Мем.

Удивляюсь, как меня за это не высекли. Но, как ребёнок, я на тот раз был совершенно искренен — просто не понял славянского слова "вонмем" и толковал его по-своему».

Видите: даже невзирая на боязнь наказания, дети всегда умудряются найти нестыковки во взрослой модели мира, и активно пытаются строить собственную. Это значит, что религии вовсе необязательно отвергать всем скопом. Нужно просто помочь с ними разобраться. Ведь религии — это человеческие истории. Они разные, потому что люди разные. Они во многом вымышленные, потому что люди при пересказе могут приукрашивать или сокращать. Тем не менее, в этих историях есть своя правда, какой-то опыт, который люди хотели передать другим.

Такой подход я и стал практиковать. Когда мы рассматривали мозаики в Храме Спаса на Крови в Питере, я спокойно рассказывал Киту про персонажей и истории, которые там изображены. Но именно как истории, как сказки. А на другой день мы читали мифы Древней Греции, и моё предисловие звучало так: "Греки верили, что богов много, и каждый бог отвечает за что-то своё".

Кит начинает размышлять: один Бог — это конечно было бы удобнее для людей… Но тут же начинает сомневаться: «Он же не мог бы везде успевать, если он один»! С альтернативными греческими богами аналогичные заморочки: