Дима Зицер - Учеба. Учиться всегда пригодится?

Вероятно, для нее будет неожиданным разговор на тему «счастлива ты или нет». Она вас спросит: «Мама, ты счастлива?» И тогда вы вместе, как девочка с девочкой, поразмышляете о том, что такое быть счастливым. Вот что такое лечь вечером в кровать и сказать: «Я прожил сегодня счастливый день»? Может быть, я провел этот день с близкими людьми, а может, занимался тем, что люблю. Это начало. Конец этой истории в том, что внешние факторы становятся менее важными.

«Я считаю, что у меня мало друзей». Мало — это сколько?

Я не думаю, что у нее нет друзей. Это она так считает.

Это неважно. Сколько?

Мало. Человек пять.

А у меня два. Я вообще не считаю, что у меня мало друзей. Близких, настоящих, закадычных, что называется. Много друзей чуть на более далекой от меня линии, но близких людей, к которым я могу обратиться, людей, которым я могу рассказать свои секреты, не видеться с ними три года и начать разговор с того же места, у меня всего несколько. И у вас, к слову сказать.

У нее нет таких людей, к сожалению.

Вы не знаете.

Она сама так говорит.

Может, у нее нет таких людей, потому что она их к себе не подпускает, потому что боится, что ее осудят? Может, это и есть та самая цепочка, которую вы можете разорвать? Давайте проверим, понятна ли моя позиция?

Конечно, понятна.

Тогда вперед. Начинайте об этом разговаривать. Поговорите о том, что такое реализация, счастье и все остальное, что мы упоминали.

Относительно ее боязни выступлений. Если она боится выходить к доске, то пусть не выходит. Поговорите с учителем, опишите проблему. Разве это доблесть — выходить к доске? Это что, новый метод обучения, который заключается в том, что человек должен стоять перед всем классом? Кому-то нравится стоять у доски, а кому-то нет. Что не так?

Она мне недавно рассказывала, как впала в ступор из-за того, что в тот момент, когда ее вызвали читать стихи, в класс вошли два мальчика, — до такой степени она волнуется.

Я понимаю. Это ведь довольно легко решить технически. Разве нельзя договориться с учительницей литературы, чтобы она проверяла ее индивидуально? Что такого-то? Все люди разные.

Я, наоборот, ей говорю, что она должна пересилить свой страх и выйти, рассказать.

Борис Борисович Гребенщиков как-то сказал: «В работе мы как в проруби, в постели мы как на войне» [4] Отрывок из песни «Козлы» группы «Аквариум». Автор слов Б. Б. Гребенщиков. . Что ж мы все пересиливаем и пересиливаем и параллельно говорим: «Я хочу, чтобы она была счастлива»? Насколько она счастлива в тот момент, когда у нее язык прилипает к гортани? Нельзя выиграть все битвы. Давайте сначала потихонечку решим этот вопрос, чтобы она поняла, что уже живет. Она уже прекрасна, она уже реализовывается, она уже важна вам. Я уверен, что вы и так ей это говорите. Она важна пятерым друзьям как минимум. А скольким еще важна и не знает об этом, потому что боится посмотреть в их сторону! Давайте начнем с этого. Давайте поможем ей в том, в чем можно помочь. В частности, я абсолютно уверен (как училка литературы вам говорю) — нет никакой проблемы в том, чтобы проверять ученика один на один. У меня, конечно, такие ученики были и есть. Мне вообще ничего не стоит поговорить с ними лично, если им трудно. А потом настанет момент — и кто-то из них скажет: «Я готов». Желаю вам удачи, пробуйте и звоните, рассказывайте об успехах, которые, я уверен, не заставят себя ждать.

До нас дозвонилась Екатерина из Санкт-Петербурга. Здравствуйте, Екатерина!

Добрый день! Моей дочери Саше одиннадцать лет. У нас с ней хорошие взаимоотношения, но она к учебе относится гораздо серьезнее, чем я (она в четвертом классе). То есть я ей обычно говорю: «Заяц, ты все знаешь, у тебя все хорошо будет, ты такая молодец, главное не ленись». Знаете, в чем я вижу проблему? Вот сейчас у нас был ряд ВПР (это такие проверочные работы), и дочка очень серьезно нервничала. Однажды у нее даже соматика какая-то проявилась: заболел живот, и она осталась дома. То есть она боится, что что-то не напишет, несмотря на то, что в целом учится неплохо (на пятерки-четверки). Она говорит: «Я боюсь, что не напишу». Хотя обычно она все сложности преодолевает. Это первое. А второе вытекает из первого: когда она видит перед собой задачу, по учебе в основном, например, выучить пятнадцать слов по английскому или еще что-то, она начинает больше энергии тратить не на решение этой задачи, а на нервничание какое-то: «Ой, я не смогу, ой, как много». Я говорю: «Саш, ну давай успокоимся, все нормально». И я вижу, что она много сил на это тратит и все вхолостую. И мне не удается с ней как-то по-взрослому все решить. Как я, например, решаю проблемы? Делю их на части, совершенно спокойно решаю — и все получается.