Ирина Васильева - Целитель и мир

Лично я убежден, что кроме «кортико-висцерального» компонента, в молитвах и заговорах содержится еще нечто, способствующее выздоровлению. Реальность активирования воды на «зло» и «добро» доказана в строгих научных экспериментах (данные В. Лепилова и Г. Буртаева, Э. Морозовой и многих других авторов). Я сам ставил опыты с «оберегами» А. Андреева и получил данные о достоверном повышении выживаемости мышей в условиях острой интоксикации. Но если это НЕЧТО существует, оно лишь усиливает действенность рекомендаций Васильевой и уж никак не может быть поставлено ей в упрек.

Естественно, у читателей книг Васильевой может возникнуть вопрос: а обладает ли она сама экстрасенсорными способностями? С полной ответственностью и компетентно могу заявить, да, обладает. Мною был поставлен опыт с дистанционным воздействием Васильевой на белых мышей по методике, которая принята на уровне региона Сибирского соглашения в качестве обязательной для лицензирования целителей. Васильева мысленно (по номеру ванночки) вызвала у энергетизируемых ею мышей высоко достоверное увеличение аппетита (по прибавкам массы после дозированного голодания), а также сдвиг функциональной асимметрии мозга в сторону большей активности левого полушария. По первому показателю достоверность отличия была около одной десятитысячной, по второму — на уровне двух сотых. Всякий, кто знаком со статистическими оценками, поймет, насколько УБЕДИТЕЛЕН такой результат.

Второй опыт на фоне интоксикации мышей четыреххлористым углеродом и гексеналом еще раз продемонстрировал целительские способности Васильевой. Дополнительно это исследование объективно подтвердило феномен опосредованного целительского воздействия через промежуточный агент — книгу «Целитель и женщина» и поставило проблему «фона». Значения длительности гексеналового сна, напряжения адаптационных механизмов и характеристик крови были мало различимы между группами (контрольной, той, которую корригировала Ирина Александровна, и той, где лежала книжка), но значительно отличались от классических значений этих показаний, соответствующих данной дозе препарата. Проявление интоксикации было как бы снято неведомым агентом. Можно предположить, что в данном случае в высшей степени положительно «фонила» книга.

Особый интерес представляют ее отчеты о наблюдениях и ощущениях в ходе опытов. Они дают пищу для размышлений о динамике становления пространственно-временных структур и каналов. Употребляю эти приблизительные термины за неимением устоявшихся; сама Васильева говорит о формировании эгрегоров и донов.

Экстрасенсорные способности Васильевой проверялись также в лаборатории Л. Михайловой, где она успешно ускоряла рост одних клеточных культур и замедляла — других. А собственно целительское (биоэнергетическое) воздействие было оценено в Омском диагностическом центре по ряду биохимических показателей крови и по данным мозгового кровообращения — пульсовому кровотоку и венозному оттоку. Коррекция Васильевой вызвала улучшение показателей у всех без исключения испытуемых (пациентов центра). При этом самые значительные сдвиги наблюдались у пожилых людей, для которых были характерны наибольшие отклонения от нормы.

Хочу обратить внимание на следующую особенность книг Васильевой. Автор не только не маскирует, но всячески подчеркивает, что ее работа относится к категории целительства. В само название каждой из книг непременно входит слово «целитель» — это ли не ясная авторская квалификация рода деятельности? Приведенные результаты экспериментальных проверок показывают, что она имеет полное моральное право именовать себя ЦЕЛИТЕЛЬНИЦЕЙ. Но… в традиционное представление о целительстве не входит использование научных методов (методов «официальной медицины»). А практическая деятельность Васильевой и ее концептуальные установки эти методы включают тоже. Мы не будем здесь вдаваться в терминологическую проблему: правильно ли называть «целительством» то, что делает Васильева. В конце концов, все названия дают люди, и от них зависит, какое содержание в них вкладывать. Быть может, именно Васильевой суждено расширить понятие «целительства», отказавшись от противопоставления его «научной медицине». А на вопрос, допустимо ли ЦЕЛИТЕЛЮ использовать достижения науки и заниматься собственным научным поиском, ответим с полной определенностью — безусловно! Более того, в книгах Васильевой мы видим плодотворную попытку того самого синтеза науки и эзотерики, в котором, как в хлебе насущном, нуждается сейчас человечество.