Лайонел Роббинс - История экономической мысли. Лекции в Лондонской школе экономики

моделирование: «Используя экономический жаргон, мы часто называем моделями совершенные

банальности». Он привлекает внимание к важности дефинитивных различий при сравнении

разных авторов. Он защищает Сэя: «Дурная слава держится крепко. Вероятно, закон Сэя так и

останется законом Сэя, хотя история экономической мысли показывает, что Сэй виноват не

больше остальных». Он отстаивает необходимость сочетать природную одаренность с образо-

ванием, говоря, что «не смог бы так долго работать преподавателем, если бы не верил, что

образование иногда тоже бывает небесполезно». Он сожалеет о некоторых интерпретациях,

говоря, что «иногда, для того чтобы узнать истину, нужно вернуться к исходному тексту». Он

показывает, что преемственность в истории экономической мысли зависит от того, как автор

формулирует фундаментальные понятия, а также показывает, что любой вопрос «остается

открытым и разумные люди вправе причислять Милля к своим сторонникам, если только они при

этом оговаривают все условия».

В лекциях встречаются некоторые странности. Например, Роббинс защищает Адама Смита от

обвинений Теренса Хат-чисона в том, что Смит не сослался в своей книге на труд Джеймса

Стюарта. Роббинс пишет, что «Смит имел полное право не рекламировать своего оппонента,

который в то время вернулся в Шотландию и вращался с ним в одних кругах».

Роббинс также утверждает, что одной из задач историка экономической мысли является

исправление ошибок, связанных с неверным толкованием и пониманием старых текстов. Эта

работа наиболее важна в случае классической экономической теории:

Время шло, и меня все больше стала беспокоить грубость и ошибочность многих современных концепций

относительно истоков сегодняшнего спора, особенно в отношении

21

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

знаменитой классической системы. Я помню, как Кэннан привлек мое внимание к высказыванию тогдашнего

декана Баллиольского колледжа о том, что классические экономисты «защищали» минимальные зарплаты —

предположение совершенно не научное и ошибочное. По мере развития современных дебатов о теориях

политики, я все сильнее чувствовал, что классическая система вообще, исковерканная до невероятного предела,

стала удобной мишенью для нападок любого автора, желающего создать негативный фон, на котором выигрышно

смотрелись бы его якобы просвещенные идеи. Мне это казалось крайне прискорбным. Я был далек от того, чтобы

считать классическую теорию непогрешимой, и не думал также, что она сказала последнее слово по поводу

поднятых ей вопросов. Но мне казалось, что современные концепции классической теории не только фальси-

фицировали историю, но и снижали качество того, что должно было быть серьезным и важным спором, делая его

менее интересным вследствие крайней неточности и поверхностности» (Robbins, 197!) Р- 226; см. прим. i).

Эти рассуждения привели его к написанию «Теории экономической политики в английской

классической политической экономии».

Если одной постоянной темой лекций Роббинса является мысль о том, что студенты и ученые

должны пытаться верно понять мысли авторов, а не искажать их, то другая постоянная тема — это

то, что конкретные экономические теории (например, теория процента, теория ценности и ко-

личественная теория) формулировались в разные времена по-разному, и задача курса истории

экономической мысли заключается в том, чтобы предупредить студентов о богатстве теории,

лежащей за пределами принятой сегодня формулировки. Более того, его подход к ценности,

капиталу, деньгам и проценту предполагает, что каждая конкретная теория каждого из этих

понятий освещает лишь какой-то один аспект, так что для полного их понимания необходимо

существование и понимание многих теорий. Экономический национализм был единственной

темой, к которой было применимо предостережение Роббинса о том, что все простые обобщения в

этой области обыкновенно бывают ошибочными.

Роббинс делает несколько интересных заявлений по поводу математизации экономической науки.

О «Теории по-

22

ВВЕДЕНИЕ

литической экономии» Джевонса он говорит, что «его математика хромает, так что Маршалл, я

думаю, был прав, когда сказал, что лучше бы Джевонсу было не использовать математику

вообще». Обсуждая Фишера, Роббинс отмечает, что «он не ограничивает себя геометрическим