Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора

Да разве можно перечислить все «как?», «что?», «где?», «из чего?», которые постоянно преследовали инженеров-проектантов? Преследовали и требовали четкого, определенного решения. И ничего нельзя было отложить на потом, ибо это «потом» могло попросту развалить весь выстраданный проект.

Сергей Павлович вошел в кабинет начальника проектного отдела, как всегда, быстро и энергично поздоровался, снял пальто, повесил шляпу на изогнутый рог вешалки.

— Ну-ка, друзья мои, показывайте, на чем расползлись? И когда это кончится? Понимаете ли вы, что мы больше не можем ждать, когда вы утрясете свои противоречия? Или думаете, что вам позволительно будет еще месяц играть в варианты?

Проектанты, вызванные специально для разговора с Главным, молчали.

— Показывайте. Я в основном ваши предложения знаю. Давайте-ка вместе еще разок посмотрим. Кто будет докладывать? Вы, Евгений Федорович?

Через три часа решение было принято. Варианты кончились. В конце разговора, уже надевая пальто, Сергей Павлович повернулся в нашу сторону:

— Слушайте, вы знаете, как в Центральном Комитете интересуются нашей работой? Нас с президентом академии секретарь ЦК очень подробно расспрашивал о ходе проектирования «Востока», потом сказал, что как-нибудь на днях заедет посмотреть, как идут дела. Мы, правда, — Главный улыбнулся, — просили приехать попозже, когда будет готов корабль, но наша «мысль» поддержки не получила. Так что теперь держитесь! — И, кивнув нам, он вышел из кабинета.

За две недели все приборы, системы, агрегаты, механизмы разместились на бумаге. Затем начались «дипломатические переговоры» со смежными институтами, КБ и заводами. Они не всегда шли гладко, и тогда в ход пускалась «тяжелая артиллерия» — заместители, а в особых случаях и сам Главный.

Постепенно стороны приходили к согласию. Правда, потом у какого-нибудь стола можно было услышать примерно такой разговор:

— Вот видишь, уважаемый Николай Николаевич, а ты говорил, что в двадцать семь килограммов уложиться нельзя. Просил тридцать два! А что теперь скажешь? — поблескивая стеклами очков, допытывался конструктор.

— А то и скажу, уважаемый Евгений Александрович, что уж больно лихо у вас получается — запланировать двадцать семь! Кто же такой прибор уложит в двадцать семь? Да если бы не вчерашний разговор, не видать бы тебе моего согласия. Только зачем вы сразу СП нажаловались?

— А мы и не жаловались. Вот ей-богу, о тебе, дорогой, и разговора не было. Он зашел, но интересовался совсем другими делами, а твой вопрос вчера был решен, очевидно, так, попутно.

— Да, мастер ты оправдываться… А вообще-то, зря. Что-нибудь мы бы и сами придумали…

— Вот видишь, а теперь и придумывать ничего не надо. Все уже решено, двадцать семь кил — и привет!

Помимо компоновки не менее важна и другая часть проектирования. Как, в какой последовательности оборудование корабля должно работать, когда и на какое время должен быть включен тот или иной прибор, та или иная система? Следовало продумать так называемую логику работы — составить временную программу. Теперь проектантам помогали прибористы, радисты, управленцы, двигателисты, энергетики, оптики, баллистики, но вздохнуть все равно было некогда.

Но и это еще не все. Надо было разработать порядок предварительных испытаний отдельных узлов, частей корабля, его систем и установок. Задолго до первого корабля, предназначенного для полета, нужно было изготовить чуть не десяток его собратьев, в лабораториях и на полигонах испытать их отсеки и системы.

Из широкого окна приемной на втором этаже конструкторского корпуса было видно, как к подъезду подходили «зимы» и «Волги». Съезд гостей — главных конструкторов систем ракеты-носителя и корабля. Приехали товарищи из Совета Министров СССР, из Академии наук СССР, руководители ведомств.

В приемной становилось тесновато. Кое-кто прошел прямо в кабинет. Пока не началось совещание, здесь, в приемной, шел разговор о технике, о пусках, о взаимных претензиях, о рыбалке. У окна смех, кто-то выдал новый анекдот.

На столе у Антонины Алексеевны резко прогудел зуммер. Она сняла трубку внутреннего телефона:

— Слушаю, Сергей Павлович! Хорошо, Сергей Павлович. — И, положив трубку: — Товарищи, Сергей Павлович просит в кабинет!

За длинным полированным столом всем не разместиться. Рассаживались и вдоль стен.

— Все собрались или не приехал кто-нибудь? — окинул взглядом рассаживающихся Сергей Павлович. — Василий Федорович звонил, сказал, что несколько задержится. Послушайте — ему ехать, видите ли, далеко. — И, улыбнувшись: — Вот объявим ему выговор, больше не будет задерживаться. Так что — начнем, товарищи?