Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора

Вот в окружении молодежи стоит Михаил Клавдиевич Тихонравов — ветеран нашей ракетной техники, гирдовец, конструктор первых отечественных жидкостных ракет. Это беззаветный энтузиаст ракетной техники и космических полетов, человек неудержимой фантазии, не мыслящий без нее космической техники, Михаил Клавдиевич очень доволен. Сегодняшний день — день воплощения и его мечты. И для молодежи, пришедшей в ракетную технику всего несколько лет назад, он стал таким же днем. В группе медиков стоит Константин Давыдович, рядом с Борисом Ефимовичем — главные конструкторы радиосистем, систем управления, инженеры, испытатели. Разговор о корабле, о его приборах и, конечно, о Юрии.

Подходит Борис Викторович Раушенбах. Минуту слушает.

— Да это что, братцы. Интересно: смотрю я на своих коллег, и знаете — чья система работает вот в этот момент, стоит, не дышит. А как только кончила, вздыхает с облегчением — и скорее в сторонку.

— Да, очень интересно. Но скажите, уважаемый коллега, почему вы после работы вашей системы ориентации перекрестились?

— Ну, это вы бросьте…

— Да что бросьте. За другими-то вы смотрели…

Я отошел от них. Неподалеку стоят ребята, с которыми мы вместе были последние минуты на верхнем мостике. Вот Володя Морозов улыбается широкой, открытой улыбкой:

— Ну, ведущий, поздравляем! Подпугнули вы нас…

— Постой, постой, когда же, как?

— Да вот выходите вы, когда еще Юрий Алексеевич на орбите был, а губу так прикусили, аж кровь течет. Ну, думаем, что-нибудь случилось. А потом сказали: «Все нормально, скоро будем сажать!»

На крылечко «люкса» выходят Константин Николаевич, Мстислав Всеволодович, Сергей Павлович, его коллеги, члены комиссии. Шквал аплодисментов. Сергей Павлович быстро проходит через бетонку к своему маленькому домику, стоящему рядом с домиком, где семь часов назад проснулся Юрий. Да, всего семь часов назад мир еще ничего не знал. А что, наверное, творится во всех странах сейчас?

Из дверей появляется дежурный с листом бумаги в руках. Он что-то кричит. Слышу одну фамилию, другую, третью… «Феоктистов», «Галлай»… И вдруг — свою. Протолкавшись поближе, спрашиваю, что это за список.

— Срочно собирайтесь. Сергей Павлович приказал через десять минут быть в машине. Выезжайте на аэродром.

Собираться? Какие там сборы! Схватив первые попавшиеся на глаза вещи, выбегаю на улицу.

Быстро летят степные километры. Наш «газик», подпрыгивая на стыках бетонных плит, словно не может не лететь бешеной скоростью.

Вот последний шлагбаум, поворот, и мы въезжаем на летное поле. Наш «ил» уже прогревает моторы. Взлет. В самолете творится что-то необычное. Пожалуй, это наиболее странная картина в калейдоскопе событий последних суток. У председателя комиссии, Сергея Павловича, Мстислава Всеволодовича, Константина Давыдовича, солиднейших ученых, академиков, конструкторов вид студентов-первокурсников, сдавших последний экзамен. Только что не пускаются в пляс. Радостный, счастливый день!

— Ну, молодец же Юрий! — Сергей Павлович, до этого смеявшийся до слез по поводу какой-то шутки, Мстислава Всеволодовича, вытирая платком глаза, сел в свое кресло. — На днях подхожу я к нему — он спокойный, веселый, улыбается, сияет, как солнышко. «Что ты улыбаешься?» — спрашиваю. «Не знаю, Сергей Павлович, наверное, человек я такой несерьезный!» Я подумал: да… побольше бы на нашей Земле таких «несерьезных» было… А вот сегодня утром, когда он и Титов одевались в свои доспехи, приехал я к ним, спрашиваю Юрия: «Как настроение?» А он отвечает: «Отличное. А как у вас?» — посмотрел на меня внимательно и улыбаться перестал. Наверное, хорош вид у меня был! И говорит: «Сергей Павлович, да вы не беспокойтесь, все будет хорошо!» Самому до полета час, а меня успокаивает!

Сергей Павлович замолчал и, задумавшись, откинулся на спинку кресла. Закрыл руками глаза, потер виски.

— А знаете, товарищи, ведь этот полет, слушайте, откроет новые, невиданные перспективы науке. Вот полетят еще наши «Востоки» — Титов, Николаев. Славные ребята, должен вам сказать. А ведь потом… потом надо думать о создании на орбите постоянной обитаемой станции. И мне кажется, что в этом деле нельзя нам быть одинокими. Нужно международное сотрудничество ученых. Исследования, освоение космоса — это дело всех землян…

Через несколько часов под крылом самолета — Волга. Садимся. Мы знали уже, что Юрий чувствует себя после полета и приземления отлично и уже отдыхает. На четырех вертолетах вылетаем к месту посадки «Востока». Приземляемся на берегу одного из протоков. Чуть поодаль, на гребне довольно крутого откоса, стоит спускаемый аппарат. Он обугленный, растрепанный…