Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора

И вот мы в кабине лифта. Две-три минуты подъема — и верхняя площадка. Прямо в лицо — яркий свет ламп: сюда уже успел проникнуть Володя Суворов. Снимает, снимает все, хочет снять как можно больше. Ведь дубля не сделаешь: такое не повторяется!

Подходим к люку корабля. Юрий осматривается.

— Ну как? — с улыбкой спрашивает он.

— Все в порядке, перьвый сорт, как СП говорит, — отвечает Морозов.

— Раз так, садимся.

Федор Анатольевич с одной стороны, я с другой помогаем Юрию подняться, закинуть ноги за обрез люка и лечь в кресло. Так, все в порядке. Отхожу в сторону, чтоб не мешать Федору Анатольевичу колдовать с привязной системой и креслом. Сейчас начнется проверка радиосвязи. Почти тотчас же слышу из люка голос Юрия:

— Как слышите меня? Вас слышу хорошо. Вас понял: приступить к проверке скафандра.

Его руки автоматически делают все, что нужно. Через пять минут — спокойный доклад:

— Проверку скафандра закончил.

Из бортового динамика слышен ровный голос Сергея Павловича:

— Как чувствуете себя, Юрий Алексеевич?

— Чувствую себя превосходно. Проверка телефона и динамиков нормальна. Перехожу сейчас на телефон.

— Понял вас. Дела у нас идут нормально, машина готовится нормально, все в порядке.

— Понял. Я так и знал. Проверку связи закончил. Как поняли меня?

Юрий переключил линию радиосвязи на телефоны гермошлема, и мы не смогли больше слышать вопросов, задаваемых ему, но по его ответам было понятно, что с ним говорят то коллеги-космонавты, то Сергей Павлович.

Через несколько минут слышу:

— Понял, подготовка машины нормальна. У меня тоже самочувствие и настроение нормальное, к старту готов.

Пять минут девятого. Голос Юрия:

— Вас понял, объявлена часовая готовность. Все нормально, самочувствие хорошее, настроение бодрое.

Ну, а теперь самое последнее и самое трудное — прощаться и закрывать люк. Тяжелая крышка уже в руках у Володи и Виктора. Протискиваюсь в кабину. Что-то хочется еще сказать. Но что? Все сказано… Хотя вот…

— Юра… а эти три цифры на замке, — я кивнул на конверт, — 1, 2, 5… понял? Это по секрету.

— Да уж будет тебе — «по секрету». Без них обойдемся. А ты опоздал.

— Как так?

— А мне еще вчера их Галлай сказал, — и улыбается подмигивая.

Обнимаю его, крепко жму руку и, похлопав по шлему, отхожу в сторону.

Мгновенье — и крышка накинута на замки. Наши руки, словно автоматы, быстро навинчивают гайки замков. Володя Морозов специальным ключом начинает подтягивать их: первая, пятнадцатая, седьмая, двадцать третья… Некогда смотреть на часы. Секунды отстукиваются в висках толчками крови. Последняя, тридцатая гайка. Как по команде, облегченно вздыхаем и на мгновенье опускаем, расслабив, руки.

Тревожный, настойчивый сигнал телефонного зуммера. Взволнованный голос:

— Почему не докладываете? Как у вас дела?

— Сергей Павлович, тридцать секунд назад закончили установку крышки люка. Приступаем к проверке герметичности.

— Правильно ли установлена крышка? Нет ли перекосов?

— Нет, Сергей Павлович. Все нормально…

— Вот в том-то и дело, что ненормально! Нет КП-3!

Я похолодел. КП-3 — это специальный электрический контакт прижима крышки, сигнализирующий о ее нормальном закрытии.

— Крышка установлена правильно.

— Что можете сделать для проверки контакта? Успеете снять и снова установить крышку?

— Успеем, Сергей Павлович. Только передайте Юрию Алексеевичу, что мы открываем люк.

— Все передадим. Спокойно делайте дело, не спешите!

Да, легко сказать — не спешите! Мы-то понимаем, что времени почти совсем нет. Мы как бы слились воедино. Со стороны могло показаться, что это одно существо о шести руках. Не помню, кто что делал, казалось, все делается само собой.

Гайки сняты. Снята крышка люка. Юрий через зеркальце, пришитое к рукаву скафандра, следит за нами, тихонько насвистывая любимый мотив: «Родина слышит, Родина знает, где в облаках ее сын пролетает…» Несколько секунд — и чуть-чуть перемещен кронштейн с контактом. Подсознательно чувствую, что ни контакт, ни кронштейн не виноваты. Наверное, наши электроколдуны там, внизу, на пункте управления, что-то проморгали (так оно, кстати сказать, и было).

На часы не смотрим. Все равно быстрее делать то, что делаем, невозможно. Прощаться с Юрием еще раз уже некогда, успеваю только махнуть ему рукой и поймать в зеркальце хитрющий взгляд. Крышка опять поставлена на замки. Снова гайки: первая, пятнадцатая, седьмая, двадцать третья… Есть последняя!