Алан Стерн - За новыми горизонтами. Первый полет к Плутону

Уэс:

Думаю, то, что Алан сделал, привело в ярость некоторых ребят из международного отдела штаб-квартиры NASA. Они были разозлены тем, что этот чертов ученый поехал туда, чтобы поговорить с нашим представителем, занимающимся сотрудничеством в области исследования планет. Что этот парень делает? Он не соблюдает протокол! Он в каком-то смысле обвел их вокруг пальца. Я просто выпил чашечку кофе и ухмыльнулся.

Но Алан знал, что без бесплатного пуска ему никак не удастся уложиться в ценовые рамки Голдина. Игра по правилам никуда их не вела. Алан вспоминает:

Итак, я сел в самолет, я туда полетел, я ворвался к Галееву, но он и его ребята сказали мне: «Нет!» Альберт сказал, что им этого недостаточно и они не хотят, чтобы их просто использовали в день старта, а все остальное в экспедиции было американским. Помню, это было в январе 1994 г., и в Москве была сильная метель. Ужасная погода. Казалось, было холодно, как на Плутоне.

Но на следующий день я вернулся, и Галеев сказал: «У нас есть другое предложение. Ваш американский аппарат может нести русский зонд, который отделится, войдет в атмосферу Плутона с масс-спектрометром и проведет измерения до того, как разбиться о поверхность планеты». Таким образом, русские действительно проводили уникальные исследования Плутона и могли заявить, что на самом деле они, а не мы коснулись его поверхности. Галеев сказал: «Если вы сможете это сделать, я обеспечу вам ракету-носитель „Протон“». Я ответил, что, как мне кажется, смогу преподнести эту идею дома, и мы устроили банкет с водкой и красным грузинским вином.

Идея с русским атмосферным зондом вела к осуществлению полета. Я был так возбужден, что даже не полетел домой в Колорадо, а отправился прямо в Лабораторию реактивного движения, чтобы встретиться со Стаэлем, Вайнштейн и всей их командой. Я объяснил: «Именно так мы заставим все это работать. Холодная война кончилась! Русские и американцы вместе исследуют последнюю планету». Им тоже понравилась эта идея, и они почувствовали, что мы победили, найдя способ вписаться в невероятные ценовые рамки Голдина.

Затем Алан преподнес идею Хантрессу в штаб-квартире NASA. Несмотря на то что Уэс злился на подпольную дипломатию Стерна, на самом деле ему было интересно поработать с русскими. Поэтому Хантресс «продал» идею Голдину и отправил представителей NASA в Российскую академию наук, чтобы провести дальнейшее изучение концепции совместной экспедиции. Несколько месяцев спустя в присутствии Алана и других фанатов Плутона в Москве Хантресс назвал полет на Плутон «первой экспедицией России к внешней планете, а также в Сибирь Солнечной системы!». Это было рискованное предприятие, которое вносило в и без того уже непростую игру вокруг финансирования и одобрения экспедиции к Плутону целый набор новых непредсказуемых переменных, в том числе таких, как международные отношения и дипломатия. Тем не менее Хантресс чувствовал, что попробовать стоит.

Но стоило только Хантрессу сесть в самолет, как русские решили, что не будут предоставлять ракету-носитель бесплатно. Цена, которую они затребовали за «Протон», была существенно ниже, чем стоимость американской ракеты, но все же не равнялась нулю.

В те времена американским правительственным агентствам, таким как NASA, по закону не разрешалось покупать русские ракеты. Поэтому американцам нужно было привлечь третью страну, чтобы она приобрела российский «Протон». Алан начал расспросы и узнал, что Космическое агентство Германии может заинтересоваться этим предложением, если их ученые смогут отправить вместе с американской АМС свой собственный зонд, который будет сброшен во время гравитационного маневра у Юпитера и займется изучением спутника Юпитера Ио.

Но для американской стороны ситуация становилась все более сложной. У NASA возник еще один повод для беспокойства, касающийся запуска необходимого для экспедиции радиоизотопного источника энергии на российской ракете-носителе. Многие считали, что такой пуск никогда не будет одобрен другими правительственными агентствами Соединенных Штатов, у которых было право подписи, когда дело касалось аппаратов с источниками атомной энергии, например министерством обороны, министерством энергетики и агентством по охране окружающей среды.

Это было уже слишком. Русский гамбит с пуском, который выглядел столь многообещающим, вскоре рассыпался как карточный домик. К 1996 г. все вернулось на исходную позицию.