Из современной английской новеллы

— Нисколько я им не заинтересовался. Я считал, что вы с ним дурно обошлись. Только и всего.

Миссис да Танка курила, и мистер Майлсон нервничал. Из-за создавшейся ситуации вообще и из-за тлевшей во мраке сигареты в частности. Что, если эта женщина вдруг заснет? Ему приходилось слышать о пожарах, возникших в результате небрежного обращения с сигаретой. И в таком состоянии, как у этой особы, с нее еще хватит ткнуть сигаретой куда попало прямо в него. О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи: разве уснешь с мыслью, что проснешься объятый пламенем, под звуки пожарной сирены, возвещающей твою гибель?

— Я сегодня не усну, — заявила миссис да Танка, еще больше напугав этим мистера Майлсона. Значит, всю ночь до рассвета эта женщина будет ворочаться здесь рядом с ним и дымить сигаретой в темноте. "Я сумасшедший. Я сошел с ума, когда согласился на такое". Эти слова отчетливо прозвучали у него в мозгу. Он видел их черным по белому, написанными его собственной рукой. Он видел их отпечатанными и повторенными еще раз, как в телеграмме. Буквы прыгали и теряли свой порядок. Слова лишались смысла и расплывались в тумане.

— Я сумасшедший, — громко произнес мистер Майлсон, чтобы окончательно утвердиться в этой мысли, чтобы заявить о ней во всеуслышание. Это вошло у него в привычку. На мгновение он забыл, откуда возникла мысль, забыл, что он здесь не один.

— Что такое? Вы сумасшедший, говорите вы? Миссис да Танка была встревожена. — Боже милостивый, так вы даже хуже, чем педик? Вы что, сексуальный маньяк? И потому и оказались здесь? Это не входило в мои планы, имейте в виду. От меня вы ничего не добьетесь, мистер Майлсон. Посмейте только, и я подыму тревогу.

— Я сумасшедший, раз приехал сюда. Я сошел с ума, когда согласился на это. Не понимаю, что на меня нашло. Только сейчас я осознал, какое это безумие.

— Так встаньте, дорогой мистер Майлсон, возьмите обратно ваше слово, нарушьте наше соглашение, освободитесь от своих обязательств. Вы же взрослый человек — оденьтесь и уходите.

Все они на один лад, заключила она. Разница только в том, что у некоторых есть хоть какие-то незначительные достоинства, а у этого, по-видимому, ничего. В самой мысли о его сухопаром, распростертом рядом с ней теле было что-то тошнотворное. На что только не приходится идти женщине, чтобы освободиться от такого кошмара, как да Танка.

Поначалу все это представлялось ему очень простым и скорее даже добрым делом, нежели дурным. С виду все выглядело совсем просто: надо прийти на помощь даме, попавшей в трудное положение. В таком свете видел он это. С маленьким вознаграждением в придачу, уже ему врученным.

Миссис да Танка закурила очередную сигарету и бросила спичку на пол.

— В чем прошла ваша жизнь? У вас не хватило духа даже на то, чтобы жениться. А мозгов — на то, чтобы хоть в чем-то преуспеть. По сути дела, вы могли бы даже и не жить. — Она рассмеялась где-то рядом в темноте, исполненная решимости задеть его как можно больнее в отместку за оскорбившее ее утверждение, что надо быть сумасшедшим, чтобы согласиться провести какое-то время в ее обществе.

Ни разу в жизни мистеру Майлсону не приходилось совершать чего-либо подобного. Ни разу в жизни не предпринимал он ничего, не взвесив предварительно все за и против и не убедившись, что никакая опасность ему не грозит. От этой мысли его бросило в пот. Его будущие деяния предстали перед ним, еще более страшные деяния — безответственные, преступные.

Миссис да Танка снова рассмеялась. На этот раз у нее было что-то другое на уме.

— Вы никогда не спали с женщиной — в этом все дело, да? Ах вы, бедняга! Сколько же вы потеряли из-за вашей трусости! — Кровать сотряслась в такт пронзительно-резким звукам: миссис да Танка расхохоталась, и красное пятнышко ее сигареты заплясало во мраке.

Она продолжала смеяться — теперь уже молча, тихо, вкладывая в этот смех всю свою ненависть к нему, и к да Танка, и — как когда-то — к Хоресу Спайру. Ведь мог же на его месте оказаться какой-нибудь молодой человек, красивый, веселый, с приятными манерами! Ну почему бы какому-нибудь молодому человеку не согласиться на ее предложение? Мог же среди миллиона молодых людей найтись такой, который взялся бы за это дело со вкусом или хотя бы с изяществом?

— Вы такая, какой создал вас господь бог, — сказал мистер Майлсон. — Вы не можете освободиться от своих недостатков, а ведь могли бы уже, казалось, отдать себе в них отчет. Не знаю, что вы такое в глазах других людей. В моих глазах вы — чудовище.