Из современной английской новеллы

В Манчестере перед началом, помню, Сэм подходит ко мне у входа в раздевалку. А с ним этот цветной парень — приятный такой, тихий. Сэм говорит:

— Поздоровайся с мистером Кейном, Эдди. Если ты сегодня будешь хорошо драться, он о тебе позаботится. Верно, Джонни?

А я говорю:

— Ты же меня знаешь, Сэм. Тому, кто хорошо дерется, я всегда помогу.

А дрался он хорошо, спорить не буду. Весь выложился, и его противник тоже — жару в их бою было куда больше, чем в главной встрече. То есть я вовсе не хочу сказать, будто они были хорошими боксерами — защиты у обоих никакой, зато мужество на редкость: не успеют на полу оказаться, уже вскакивают, даже счета для передышки не используют. Этот нигериец, этот Уильямс, бил левой сбоку — загляденье. Получался у него этот удар не всегда, но уж если получится, то все! Во втором раунде он свалил Резерфорда таким ударом, и я уж думал: не встанет парень, но он вскочил и на последних секундах раунда сам Уильямса уложил — правой ударил, и того только гонг спас.

Под конец я нокдаунам счет потерял, оба про защиту словно вовсе забыли, хотя, конечно, и так о ней почти никакого понятия не имели. Каждый только об одном думал — как бы достать противника. Ну, они и молотили друг друга, а публика из себя выходила. Я очень был ими доволен. У Резерфорда нос был разбит, кровь остановили, но стоило Уильямсу снова его по носу ударить, как она опять начинала идти, всю грудь ему залило. Не то в четвертом, не то в пятом раунде он рассек Уильямсу бровь, левую бровь, и тоже кровь пошла. Ну, бровь ему обрабатывают, а я думаю, прекратит рефери бой или нет — если не из-за носа Резерфорда, так из-за брови Уильямса. Учтите, конечно, если бы он на это пошел, из него бы фарш сделали — и не только зрители, а и сами боксеры, они во что бы то ни стало хотели продолжать. Я сам слышал, как Резерфорд спорил в своем углу — он одно повторял: "Я могу продолжать и буду продолжать".

Ну, в последнем раунде он нокаутировал Уильямса, апперкотом нокаутировал. У него редкое мужество было, у этого цветного парня. Он так рухнул, что, казалось, в жизни не встанет, но при счете "шесть" он уже стоял на коленях, а при девяти я даже подумал, что парень вытянет — он совсем поднялся, да только опять упал.

А поглядели бы вы на зрителей! Они не только орали что есть мочи, но еще и деньги швыряли на ринг, а в Манчестере такое не часто увидишь. Перед следующим боем я зашел к ребятам в раздевалку. Оба лежат на столе врастяжку, а тренеры с ними возятся. И то сказать, было с чем повозиться. Бровь Уильямса очень мне не понравилась, очень.

Ну, неважно, что и как, но я им обоим сказал:

— Ребята, вы просто замечательно дрались, одно слово — замечательно. Так что с меня причитается: будет вам еще бой.

Сэмми Кей, менеджер нигерийского парня, повернулся ко мне — он держал у него на глазу пузырь со льдом — и говорит:

— В любое время, как скажешь, Джонни, хоть завтра. Мы готовы в любое время, верно, Эдди? Только назови день. Я же говорил тебе, что он замечательный боец, верно?

— Да, — говорю, — безусловно, он замечательный боец.

Ведь боксер-то он был совсем не замечательный.

А с другой стороны, почему бокс умирает? Как раз потому, что настоящие бойцы совсем перевелись, что у ребят, которые выходят на ринг, нет подлинного боевого духа. Посмотришь на добрую половину нынешних так называемых боксеров, и прямо смех разбирает, особенно как сравнишь их с прежними. До того умно дерутся, что прямо в сон клонит.

Через две недели у меня опять были бои, на этот раз в Лондоне, в Альберт-Холле. Я пригласил американца, Билли Викерса, и свел его с Реджем Оукли. Подходящая разминка для Оукли, я же все усилия прилагал, чтобы устроить ему еще один матч на звание чемпиона — свои обещания я всегда держу. И вообще, не будь меня, по меньшей мере трем английским боксерам, я хоть сейчас могу их назвать, так и не довелось бы оспаривать титул. Когда приехал Луис Моралес, чемпион мира в легком весе, я предложил приз в двенадцать тысяч фунтов, хотя мог прогореть на этом вчистую. Никто, кроме меня, во всей Англии не решился пойти на такой риск. Если бы Дэйби Бридж в тот вечер завоевал чемпионский титул, он был бы этим обязан мне. Люди такие вещи забывают, и еще как легко забывают!

За четыре дня до моих состязаний в Альберт-Холле звонит мне в субботу вечером Том Берджес, менеджер Ронни Фэрфакса, и говорит, что у Ронни грипп и выступить он не сможет. А он должен был боксировать в первое отделении программы с парнем из Ганы Мэрреем Брауном.