Из современной английской новеллы

Он стоял передо мной с парусиновой сумкой в руке, самолетной сумкой с надписью "Люфтганза". Помнится, мне бросилось в глаза, что он растолстел по меньшей мере килограммов на шесть и сделал себе более короткую стрижку.

— Послушай, — сказала я, — позволь мне объяснить тебе. — И я попыталась рассказать ему, как я рассказываю Вам, мистер Моклер, о Джордже, и Изабел и Элис, и о доме 17 на Лорелай-авеню, и о том, как мы все каждое воскресенье после обеда ходили гулять в Ричмонд-парк и брали с собой нашу собаку, и как в сочельник мама всегда приглашала к нам гостей. Я рассказала ему про цветные стекла, и про младенца Моисея в тростниках, и про то, как мы играли в прятки и в "монополию" и как я и папа всегда выбирали вместе старый башмак. Я рассказала ему про тот день, когда случилось несчастье, про то, как у грузовика внезапно лопнула шина, и его занесло по дороге, и он перевернулся прямо на них. Я поставила чайные чашки, сказала я, и положила печенье и пирожные и маленькие записочки на случай, если дети вернутся — не потому, что они будут что-то есть или читать, а просто как знак. Они сами первые подали мне знаки, объяснила я: Джордж среди ночи включил мой приемник, а Изабел принимала ванну, а Элис накрывала стол к завтраку. Но потом они ушли, потому что им интереснее было изводить Рейчелсов, чем утешать меня. Тут я принялась плакать и объяснять мужу, как мне было одиноко без них, какой покинутой чувствовала я себя после того несчастья, какая тишина была вокруг. Я не могла совладать с собой: слезы все лились и лились у меня из глаз, и казалось, они никогда не иссякнут. Я чувствовала боль во всем теле, голова у меня разламывалась, и тошнота подступала к горлу. Мне хотелось умереть — одиночество было слишком непереносимо. Ничего нет страшнее одиночества, всхлипывая, твердила я, лицо мое стало холодным и мокрым от слез. Люди ведь только тени, когда ты одинок и тишина обволакивает тебя, как саван, пыталась я втолковать мужу. Порой вы никак не можете разорвать на себе этот саван, не можете войти в соприкосновение с тенями, потому что тени плохо поддаются общению, а когда вы начинаете делать такие попытки, это пугает всех, кто за вами наблюдает. Но когда дети пришли сюда, чтобы постращать Рейчелсов, мне было так хорошо, шепотом призналась я. Тут мой муж сказал, что я сумасшедшая.

На этом письмо обрывалось, и мистер Моклер, перечитывая его снова и снова, всякий раз все больше приходил в изумление. Никогда еще не случалось ему получать подобные послания, да и вообще он редко получал какую-либо корреспонденцию, разве что счета или — если посчастливится — чек в уплату за работу. Он покачал головой и спрятал письмо во внутренний карман пиджака.

В этот день, снимая мерки и наметывая, он старался представить себе то место, откуда миссис Экленд прислала ему это письмо — уединенный дом с двадцатью его обитательницами, газоны и розарий. А потом — другой дом, дом номер 17 на Лорелай-авеню в Ричмонде, и третий — загородный викторианский особняк в графстве Вустершир. И тучного супруга миссис Экленд с его короткой стрижкой и крепежными деталями, и детей, погибших в автомобильной аварии, и мистера и миссис Рейчелс, которых они запугивали. Весь день лица этих людей незримо маячили перед мистером Моклером вместе со старушкой мисс Эчесон, и Сарой Крукэм, и доктором Скотт-Роу, и доктором Френдманом. Вечером, встретившись со своими друзьями мистером Тайлом и мистером Юпричардом у "Карла Первого", он сразу показал им письмо, не успев еще заказать выпивку.

— Ну и ну, чтоб мне пропасть! — воскликнул мистер Юпричард, славившийся в своем кругу деликатностью натуры, и добавил: — Несчастное создание!

Мистер Тайл, не подверженный бурному выражению эмоций, покачал головой.

Мистер Моклер спросил мистера Юпричарда, не считает ли он, что следует нанести визит миссис Экленд.

— Несчастное создание, — повторил мистер Юпричард и объяснил, что миссис Экленд, несомненно, решилась написать письмо незнакомому человеку из-за этого самого одиночества, о котором она говорит, — одиночества, обволакивающего ее, как саван.

Несколько недель спустя мистер Моклер, хорошенько подумав и все еще находясь под впечатлением письма, решил отправиться по адресу, присланному ему миссис Экленд, и сел в пригородный автобус. Он навел справки, чувствуя себя при этом смелым искателем приключений, и узнал, что от автобусной остановки, на которой он сошел, до искомого дома примерно три четверти мили по проселочной дороге. Он без труда нашел этот дом. Здание было окружено высокой кирпичной стеной с резными чугунными воротами, заделанными листами железа, дабы сквозь завитки орнамента нельзя было заглянуть внутрь. Ворота были на запоре. Мистер Моклер позвонил в колокольчик на стене.