М. Аль-Джанаби - Философия современной мусульманской реформации

Аль-Афгани. ПСС. Т. 1. С. 175.

Там же. Т. 1. С. 176.

Там же. С. 257.

Там же. С. 265.

Там же. С. 176.

Там же. Т. 2. С. 376.

Мухаммед Абдо. Ислам и христианство… С. 121 – 140.

Там же. С. 134.

Там же. С. 65.

Шахада (араб. «свидетельство») – необходимое условие для принятия ислама, первый из пяти столпов ислама, свидетельствующий веру в Единого Бога и посланническую миссию Пророка Мухаммеда. Человека считают мусульманином после добровольного произнесения им формулы шахады. В краткой форме перевод шахады выглядит следующим образом: «Свидетельствую, что нет божества, кроме Бога, и ещё свидетельствую, что Мухаммед – Посланник Бога».

Мухаммед Абдо. Ислам и христианство… С. 67.

Там же. С. 69.

Там же. С. 72–73.

Там же. С. 39.

Например, его указание на тех, кого он называет «лучшими из христиан», подразумевая, в частности, Мартина Лютера, который назвал Аристотеля «свиньей», «скверным человеком» и «лжецом», между тем как мусульмане почитают Аристотеля в качестве своего первого учителя.

Мухаммед Абдо. Ислам и христианство… С. 73–75.

Там же. С. 79.

Там же, С. 90.

Муавийа ибн Абу Суфьян (603–680) – основатель и первый халиф династии Омейядов (с 661 г.), перенёс столицу халифата в Дамаск.

Мухаммед Абдо. Ислам и христианство… С. 96 – 97.

Там же. С. 146.

Там же. С. 147.

Там же. С. 147.

Там же. С. 147.

Аль-Кавакиби. ПСС. Т. 1. С. 126.

Там же. Т. 1. С. 128.

Там же. С. 145.

Там же. Т. 1. С. 268.

Там же. С. 262.

Там же. С. 153.

Там же. Т. 2. С. 405.

Там же. Т. 1. С. 253.

Там же.

Там же. С. 253–257.

Там же. Т. 1. С. 190.

Там же. С. 193.

Там же. Т. 2. С. 394.

Там же. С. 352.

Там же. С. 342.

Там же. С. 346.

Там же. Т. 1. С. 188.

Там же.

Там же.

Там же. Т. 2. С. 282.

Там же. Т. 1. С. 286–289.

Там же. С. 289.

Осознание значимости культурного бытия исламского мира предопределило содержание понятия самобытности в рационализме мусульманской реформации, побудило к осознанию нужды в самобытности, а затем – потребности в научном и практическом плюрализме. Если у аль-Афгани критический взгляд на самобытность был связан с его идейной борьбой против индийских дахритов, а в конце привел его к всеобъемлющей агитации за подъем исламского мира, то у Мухаммеда Абдо он приобрел форму спокойного призыва к соединению разума и морали, что придало его взглядам просветительский и гуманистический оттенок. Аль-Кавакиби сформулировал самобытность как некие соединенные между собой части его национально-демократического освободительного проекта, породив призыв к активизации духовного потенциала мусульманской культуры в деятельности активных сил общества. Впоследствии это способствовало возникновению идеи альтернатив и проектов возрождения, однако без категоричного навязывания своих представлений и суждений другим. Отсюда можно понять содержание идеи, сформулированной Мухаммедом Абдо в ходе сопоставления отношения к науке в христианском мире (конкретно – на тогдашнем европейском Западе) и в мире ислама. Абдо указывает, что христианству и европейскому Западу понадобилась тысяча лет для того, чтобы в них появились наука и личная свобода, а также началось практическое движение в направлении обеспечения благополучия человеческого сообщества. Между тем с тех пор, как среди мусульман утвердились предосудительные новшества, прошло менее восьмисот лет. (В историческом смысле это указание на дату падения Аббасидского халифата, а как культурный символ подразумевается крушение крупного исламского культурного бытия.)

Мухаммед Абдо. Ислам и христианство… С. 70.