Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Именно после чуда в Кане ученики уверовали в Иисуса (Ин 2:11); в историях о насыщении множества народа странным образом недостает реакции накормленных людей (Ин 6:14–15 – возможно, добавление редактора), и история в целом позволяет читателю предположить, что нечто необычайное, «чудесное» в происходящем заметили только ученики.

Мотив «соблазна» (σκανδαλίσω), хотя и заимствованный из традиции Марка, по-видимому, играет для Матфея важную роль. Лексика, связанная с мотивом свободы, звучит в духе апостола Павла, хотя и возможно представить, что слова, запечатленные в ст. 25–26, звучали во время земной жизни Иисуса; см.: Bauckham, «Coin», 223–224, 230–233; аналогично: Luz, Matthew, 2:416–18 (orig.: Matthäus , 2:534). Бокэм относит ко времени жизни Иисуса большую часть этой истории.

См. рассказы об обнаружении пустой гробницы, а также метафорическую «ночь» в Рим 13:11–12.

См.: Лк 24:28–29.

См.: Лк 24:37; Ин 20:15–16; 21:4 и далее. См. также: Crossan , Historical Jesus, с. 405. Интересно, что эти мотивы присутствуют в рассказе о событиях после воскресения у Луки – и он ничего не говорит о хождении по воде.

См., напр.: Crossan , Historical Jesus, с. 404: «“Природные” чудеса Иисуса – в сущности, не что иное, как вероучительные утверждения о его авторитете для Церкви, хотя в основе их и лежит величайшее “природное” чудо – воскресение Иисуса и победа его над смертью».

Например, упоминание рыбы в истории о насыщении; название «Кана»; статир во рту рыбы, а не в желудке, как обычно в подобных фольклорных историях; возможно, также нахождение учеников в лодке в Галилее.

Мотив пропитания (дарования пищи) – в центре историй о насыщении, о чуде в Кане Галилейской, а также о статире во рту у рыбы; божественная защита, которую обеспечивает своим последователям Иисус, очевидна в усмирении бури и косвенно проявляется в хождении по воде. См.: Лк 11:3–4: Τὸν ἄρτον ἡµῶν τὸν ἐπιούσιον δίδου ἡµῖν τὸ καθ’ ἡµέραν·… Καὶ µὴ εἰσενέγκῃς ἡµᾶς εἰς πειρασµόν [Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день; и не введи нас в искушение…]. Эсхатологический элемент чудес насыщения и чуда в Кане вполне может быть отголоском исторической памяти о том, что «земной» Иисус придавал эсхатологическое значение и, возможно, символизм тем совместным трапезам, которые он устраивал.

Отличный пример разбора аргументации такого рода мы встречаем в рассуждении о чуде с дочерью Иаира в кн.: Meier, Marginal Jew , 2:784: «Если мы сосредоточимся на рассказе о воскрешении дочери Иаира и истории этого предания, то, на мой взгляд, ничто в самом этом повествовании не уверит нас в том, будто изначально это был рассказ об исцелении, а не о воскрешении мертвой. Разумеется, есть и возможность того, что изначально, при жизни Иисуса, то событие, которое положило начало этому рассказу, было именно исцелением… Поскольку мы признаем, что в христианском повествовании об Иисусе между ранней и поздней стадиями порой происходили значительные перемены, то мы должны рассмотреть и такую вероятность: быть может, серьезные изменения произошли за то время, которое прошло от самого события, произошедшего в жизни Иисуса, до появления той формы, в которой предстал самый древний христианский рассказ об этом событии».

См.: Crossan , Historical Jesus, с. 320: «Под событием я понимаю действительную, имевшую место в истории помощь страдающему субъекту в определенный момент времени. Под процессом я понимаю более широкий социорелигиозный феномен, символизируемый этим отдельным происшествием».

Приведем еще одну яркую цитату – из кн.: Dunn, Jesus Remembered , с. 673: «И здесь нет объективных событий исцеления людей, нет каких-то вовсе не чудесных происшествий, которые мы должны вытащить на свет, устранив пласты истолкований. Все, что у нас есть, по крайней мере во многих случаях – общие воспоминания о чуде, которое с первого дня (более-менее) воспринималось именно как чудо. Свидетели видели именно чудо, а не какое-то “ординарное” событие, которое сочли чудом позже. Очевидно, многие воспринимали деяния Иисуса, свершенные над ними, как чудеса; многие были в самом деле исцелены или освобождены от страданий, и успехи эти приписывались силе Божьей, действующей через Иисуса. Только так репутация Иисуса как целителя и экзорциста могла столь утвердиться и так быстро распространиться. О таких случаях мы можем говорить, что первым “историческим фактом” здесь было чудо, поскольку именно так – как чудо – воспринимали это событие последователи Иисуса, бывшие его свидетелями».