Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Как влияли на него эти тексты? Ответ, в конечном счете, зависит от того, как мы определим представление Иисуса о себе самом; при этом требования научного анализа, не позволяющие нам подходить к этой теме с точки зрения веры, ставят определенные пределы нашей герменевтике. Когда дело доходит до источников, одни ученые полагают, что нам не следует пытаться выходить за пределы того, о чем сообщают Евангелия, другие же указывают на «критерии подлинности», следуя которым, возможно, нам удастся глубже понять слова, дела, цели Иисуса. Считал ли Иисус, что он – последний из пророков и авторитет Мессии дает ему толковать Священное Писание? Можем ли мы с уверенностью сказать, что сам он понимал себя и свои страдания, смерть и воскресение в свете иудейских Писаний, – так же, как их позднее понял апостол Павел?

Исторический Иисус и иудаизм: методологическое исследование

Прежде чем продолжить разговор о том, как Иисус обращался к Священному Писанию, нам необходимо найти методологически и герменевтически убедительный ответ на вопрос о том, какие отношения связывают Иисуса из Назарета как с древним иудаизмом, так и с ранним христианством. Мы можем указать на важное изменение, произошедшее в изучении исторического Иисуса за последние сто лет: если прежде внимание ученых концентрировалось на различиях между Иисусом и древним иудаизмом, Иисусом и новорожденным христианством – теперь они обращают больше внимания на сходство.

Введение: первый поиск исторического Иисуса [2078]

Сто лет назад, в 1906 году, Альберт Швейцер завершил свою книгу о поиске Иисуса в XIX столетии, так называемом Первом поиске исторического Иисуса, такими пророческими словами:

Имена, которыми называли Иисуса – Мессия, Сын Человеческий, Сын Божий – в древности понятные в контексте иудейской религиозной веры, сейчас звучат для нас как отзвуки седой старины. Когда сам он применял к себе эти титулы, на языке тех дней это означало «я главный здесь», «я властитель». Но в наше время мы не можем подобрать ему адекватного определения [2079].

Для самого Швейцера особенно важны две темы: во-первых, понимать Иисуса необходимо в контексте иудейской эсхатологии I в.; во-вторых, суть его вести – это призыв следовать за ним.

Год спустя, в 1907 году, Иосиф Клаузнер, четырьмя годами ранее защитивший в Гейдельбергском университете диссертацию о мессианских ожиданиях в иудаизме [2080], опубликовал книгу Иисус из Назарета: его время, жизнь и учение [2081]. В своем magnum opus Клаузнер проанализировал все источники, известные в его время, и представил предположительный портрет исторического Иисуса в иудейском контексте. Эта книга стала вехой в новозаветных исследованиях, прототипом многочисленных попыток сделать акцент на иудействе Иисуса, предпринятых в 1970-х и 1980-х годах. Хотя в последующие годы многочисленные новые источники (например, открытие рукописей Кумрана и Наг-Хаммади), издания и методы обогатили наше знание Нового Завета, Клаузнер сумел представить наиболее полный и глубокий для своего времени обзор и анализ всех иудейских и христианских материалов, имеющих отношение к Иисусу, а именно таких как: 1а) Талмуд и Мидраш; 1б) Толедот Йешу; 2а) сочинения Иосифа Флавия; 2б) труды Тацита, Светония, Плиния Младшего; 3) послания апостола Павла; 4) произведения древнейших отцов Церкви; 5) апокрифические и неканонические Евангелия; 6) канонические Евангелия.

Как и Швейцер, Клаузнер считает большую часть авторов жизнеописаний Иисуса (со времен Эрнеста Ренана и Фердинанда Кристиана Баура) «либералами» и оценивает результаты их исследований так:

Они попытались преподнести людям современного Иисуса, поскольку исторический, иудейский Иисус периода Второго Храма был слишком чужд их арийским современникам. Поэтому на их либеральных портретах Иисус стал фигурой неисторической. В сущности, он перестал быть Мессией, оставшись лишь «высоконравственным человеком». Изгнана оказалась вся эсхатология – она ведь несовременна, и эсхатологический Иисус не мог оказаться близок сердцу обычного народа. Так Иисус сделался противником древнего иудаизма, носителем новых и совершенно неисторических моральных идей [2082].

Оценивая – в рамках богословия XIX века – то, как представлен Иисус в канонических Евангелиях, Клаузнер предвосхищает и результаты историко-критического метода последующих десятилетий: