Джон Бартон - История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре [litres]

Это не слишком-то помогает нам установить абсолютно точные даты. Пятикнижие, по общему мнению, обрело окончательный облик в V–IV веках до нашей эры – это не так далеко отстоит от времени написания Книги Ездры, так что мысль о связи обоих источников вполне правомерна. Впрочем, почти невозможно представить, будто древние предания и некоторые из древних законов, особенно те, что приведены в Книге Бытия или в Книге Исхода, дожидались, пока появится Книга Ездры, и только потом стали официально признанной литературой народа. Равно так же некоторые псалмы возникли лишь в период Второго Храма, возможно, даже в III веке до нашей эры – скажем, обратите внимание на псалом 118, посвященный Закону – и именно тогда весь свод псалмов (в противопоставлении с отдельными) стал именоваться Псалтирью царя Давида. Но еще в дни Храма Соломона, в VIII–VII веках нашей эры, могли быть и более древние псалмы, уже обретшие авторитет как выражение народного чувства. Как только мы перестанем расценивать причисление к канону как приписывание официального статуса уже существующим текстам из далекого прошлого, и как только мы допустим, что текст мог войти в канон вскоре после того, как возникал, тогда нам уже не нужно будет отделять этот процесс от сущности ветхозаветных книг и намертво привязывать к порядку, в котором они сочинялись. Иудейские тексты хранят совершенное молчание обо всем, что касается канона, и для меня это очень весомый аргумент. Просто никто и никогда даже не вспоминал ни о каких неканонических текстах.

У причисления текстов к канону есть два аспекта, и пока что мы коснулись только одного. Мы рассматривали окончательное включение тех или иных текстов в священную литературу Израиля: иными словами, мы устанавливали, что по крайней мере эти тексты – не меньше – принадлежат к еврейскому Священному Писанию, и их нельзя устранить. Другой вопрос, пока что нами отложенный, звучит следующим образом: как получилось, что в Священном Писании оказались только эти книги – и не больше ? Так определяется причисление к канону в более узком, но, возможно, в более точном смысле слова; так устанавливается эксклюзивный перечень, из которого ничего нельзя исключить – и в который ничего нельзя добавить: замкнутый канон. Ряд писателей, и в том числе и я, утверждали, что полезно различать эти два аспекта и в первом случае говорить о священных Писаниях, подразумевая под ними свод текстов, потенциально допускающий добавления, и только во втором – о каноне, завершенном и исключительном перечне [13]. В наши дни для всех религиозных сообществ, признающих Библию, она – это канон именно в последнем, более узком смысле, хотя порой и слышны голоса, которые спрашивают, почему бы не добавить в нее другие, более современные произведения. Но вполне допустима мысль о том, что было время, когда Библия (еще не названная именем единого свода) была открытым собранием текстов, и на право быть причисленным к канону притязало намного больше книг – по сравнению с теми, какие это право получили.

Большинство Библий в англоязычном мире содержат два раздела: Ветхий Завет и Новый Завет, но иногда между ними появляется и третий раздел – Апокрифы [45]. В давние времена многие христиане наделяли апокрифические писания авторитетом, но протестантские церкви, возникшие в эпоху Реформации, решили исключить их из главного библейского канона. Некоторые протестанты, особенно лютеране, а также англикане, принадлежащие к Епископальной церкви, считают, что апокрифы важны и поучительны, но все же играют второстепенную роль в сравнении с самим Священным Писанием; в некоторых церквях Англиканского сообщества апокрифы даже звучат на литургии; другие, особенно реформаты, отвергают их совершенно и считают, что они важны не более, нежели светские книги. Но и в Католической, и в Православной Церквях апокрифы, напротив, считаются в полной мере священными, хотя их, признавая слегка аномальный статус, называют «второканоническими» – принадлежащими ко второму «ярусу» Священного Писания. Но апокрифы не появляются как отдельный свод: они объединены с Ветхим Заветом, и каждый стоит рядом с ветхозаветной книгой, которую больше всего напоминает. Так, Книге Товита и Книге Иудифи отведено место в одной группе с Книгой Есфири, а Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова и Книга Премудрости Соломона – рядом с Книгой Притчей Соломоновых и Книгой Екклесиаста. Само имя «апокрифов» эти книги получили в эпоху Реформации: в древности слово «апокрифический» означало «сокровенный» (это изначальный смысл греческого слова); иными словами, то были тайные книги, принадлежавшие сектам, скажем, тем же гностикам. В ранней Церкви книги, известные сейчас как апокрифические или второканонические, не обозначались никак.