Бернард Льюис - Евреи ислама

В равной степени османские евреи были невосприимчивы и к тем движениям, которые трансформировали мировоззрение европейских евреев — хасидизм, еврейское Просвещение, возрождение иврита, религиозные реформы, сионизм. Все это, столь важное для истории евреев в Европе, еще долго никак не затрагивало евреев Османской империи, даже не подозревавших о таких явлениях.

Там, где обнаруживаются хоть какие-то признаки изменений, они главным образом обусловлены внешним давлением или вмешательством. Было некоторое количество итальянских евреев, переехавших в XVIII и еще больше в XIX веке из разных городов Италии, особенно из Ливорно, и поселившихся в Леванте и Северной Африке. Эти ливорнези , или, как их называли на иврите, горним [47] От Легорн, как евреи называли Ливорно, к тому же переосмыслив первый слог как артикль. , стали играть важную роль в еврейской общинной жизни в ряде городов, особенно в Тунисе 27. Они сохранили некоторые связи со странами своего происхождения и способствовали возобновлению отношений между евреями Османской империи и евреями Европы. Определенную роль сыграла и небольшая община сефардских евреев из Турции, которые по коммерческим соображениям обосновались в Вене в XVIII в. Они сохранили османское подданство, что, кстати, дало им некоторое статусное преимущество перед коренными австрийскими евреями, а также поддерживали тесные связи со Стамбулом 28.

Благонамеренная попытка османского еврейского филантропа из Вены обеспечить некоторую реформу в еврейской жизни довела внутреннее напряжение в общине до критической точки. Ссора вспыхнула в 1862 году и, возможно, стала единственным случаем в XIX веке, когда внутренние дела еврейской общины удостоились некоторого внимания — даже тогда минимального — со стороны турецких газет и историографов 29. Кризис начался с попытки реформ, которым отчаянно сопротивлялся ультраконсервативный раввинат, контролировавший созданные османским законодательством еврейские институты. Внутренний еврейский конфликт довел борьбу до такой степени, что османские власти почувствовали себя обязанными вмешаться. Сначала это вмешательство привело к победе «старой гвардии» и заключению некоторых реформаторов в тюрьму. Однако власти, похоже, пересмотрели вопрос, и в 1865 году еврейской общине была предоставлена новая общинная конституция — не разработанная или предложенная самими евреями, а просто данная им османскими властями. Она основывалась на принятой несколькими годами ранее конституции армянской общины, составленной самими армянами после долгих и яростных споров.

Новая конституция отличалась от прежних положений тем, что в ней предусматривалось участие обычных прихожан, не раввинов, в общинных делах. По условиям этого устроения господство раввината, до сих пор полное и неоспоримое, ограничивалось, и при определенных обстоятельствах раввинат должен был консультироваться с советом прихожан.

При всей опоре на силу указа Османской империи механизм не работал. Раввинам это нововведение не нравилось, прихожане их поддерживали, а у османского правительства нашлись более насущные вопросы, требующие его внимания. Вскоре конституция стала «мертвой буквой», и, пока община сохраняла автономию, у раввината вновь был полный контроль. Только в последние годы XIX века, когда деятельность Альянса породила поколение турецких евреев, получивших французское образование, в общинах империи стал веять новый дух и открылись первые окна на Запад.

Этот процесс шел параллельно с развитием новых позиций у турок и арабов, сопровождаемым общим энтузиазмом, особенно среди наиболее подверженных влиянию либеральных и патриотических идей прозападных и сочувствующих прозападным городских элементов. Многие искренне желали обеспечить определенную эмансипацию немусульманским соотечественникам и привлечь их к общей социальной и культурной жизни в рамках политической лояльности. Как в турецких, так и в арабских городах господствовали настроения либерализма и оптимизма, а также распространенная вера в то, что различные общины империи в условиях нового политического устройства смогут жить в гармонии и работать во имя общего дела.

К началу XX века отдельные евреи даже начали играть определенную роль в политике, что знаменует новый и радикальный отход от прецедентов прошлого и является ярким свидетельством изменений в политических представлениях как большинства, так и меньшинств империи. Участие евреев в политической жизни империи в силу его незначительности несопоставимо с ролью других меньшинств, но примечательно, что оно для них вообще стало возможным.