Валентина Кузнецова - Евангелие от Иоанна. Комментарий

Высказывалось множество предположений и догадок по поводу таких отличий. Если Иоанн знал материал синоптических Евангелий, он мог стремиться их дополнить, желая показать, что Иисус был не только галилейским, но и иудейским Учителем, особенно если автором был житель Иудеи или иерусалимлянин. Возможно, он хотел исправить их, видя в них какие-то недостатки. Возможно также объяснить различия тем, что в распоряжении автора были другие предания и источники. Кроме того, многие комментаторы сомневаются в том, что Иоанну были известны Евангелия, написанные Матфеем, Марком и Лукой. Сейчас все больше ученых полагают, что существуют некоторые параллели между Марком и отчасти Лукой и Евангелием от Иоанна, но евангелист ни в коей мере не зависит ни от одного из них. Окончательного ответа на эти вопросы нет, хотя с каждым годом в библеистике появляется все больше и больше книг (но, увы, не в России!), пытающихся найти ответы на эти вопросы, и из них можно составить целую библиотеку.

Матфей начинает рассказ с родословной Иисуса и с Его рождения. У Луки события начинаются с явления ангела в иерусалимском Храме, а потом тоже рассказывается о рождении Иисуса. У Марка Иисус приходит к Иоанну Крестителю, чтобы принять от него омовение. Каждый евангелист начинает по-своему, но место, где происходят эти события – Палестина, а время – I век. Но совсем не так в четвертом Евангелии. Там время действия – вечность, а место действия – Вселенная. Читатель сразу оказывается в космическом измерении. И Свет, который является в мир – это не Младенец и не зрелый Человек, а Логос, Слово Бога. Ни у кого из новозаветных авторов не сказано так четко и определенно о божественности и предсуществовании Иисуса. Когда о Логосе читал еврей, живший идеями и образами Священного Писания, ему сразу приходили на память и творческая мощь Слова, которым Бог творил вселенную, и Слово, которое Бог посылал Своим пророкам. Вспоминал он и Мудрость Божью, помощницу Бога, Его посредницу в творении. Те, что жили в диаспоре, могли знать идеи Филона Александрийского, который понимал под Логосом Первочеловека, идеально воплотившего в себе образ Божий. Вероятно, среди христиан в общине Иоанна было много бывших язычников. Но и для них Логос был многозначным понятием: вечным огнем, одухотворявшим вселенную, мировой душой. Вот что мы узнаем в Прологе Евангелия (1.1-18) о Логосе: Он существовал изначально, был с Богом, был Бог, через Него все сотворено, Он был жизнью и светом для мира, явил Божью Славу, явил Отца, как никто до Него. Поэтому неудивительно, что Иисус не таков, как у синоптиков. Он величественен, Он Царь, Он из Вечности, от Отца. Он приходит в Свои владения как Царь, пусть и инкогнито, и завершает Свое земное пребывание, возносясь на Престол, которым является Крест, не с воплем отчаяния: «Боже Мой, Боже, зачем Ты Меня оставил?», а с торжествующим криком победителя: «Свершилось!» Он рад тому, что завершил дело, порученное Ему Отцом и теперь возвращается к Нему в ту славу, что была у Него изначально. Такого Царя невозможно не узнать сразу, и поэтому ученики, вместо споров, сомнений и гаданий, как об этом свидетельствуют синоптики, сразу же, в 1-й главе Евангелия исповедуют Его, называя Его всеми возвышенными титулами. Соответственно, исповедание Петра, и не близ Кесарии, а в Капернауме, выглядит почти незаметно, хотя у синоптиков это кульминационный момент Евангелия. И поэтому тяжела и неизлечима слепота врагов, которые отказываются признать Его и поверить в Него. И логика аргументации проста: «Если бы вы верили в Бога, вы бы верили и в Меня, потому что тот, кто видит Меня, видит Отца».

Язык и стиль Евангелия.

Соответственно, другой у Иоанна и стиль. Вместо коротких и ярких притчей, поэтических сравнений и метафор, гипербол и парадоксов, поговорок и загадок Иисус говорит длинными речами, которые служат развернутым богословским комментарием к Его чудесам, они извлекают на поверхность их духовное содержание. У Матфея и у Луки тоже есть длинные речи, но их составной характер очевиден. Но у Иоанна они очень тщательно разработаны и представляют, скорее всего, проповеди-медитации самого автора на речения Иисуса, или на Его короткие притчи, имеющие отдаленное сходство с синоптическими, или на рассказы, взятые из раннехристианского предания. В то время как у синоптиков речения Иисуса содержат или нравственные максимы, или споры по поводу каких-то положений Закона Моисея, в этих речах Иисус говорит о себе, это самооткровения Божественной Личности, удивительно похожие на речи-откровения Исиды и Гермеса Трисмегиста.