Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

Теперь ситуация принципиально менялась. Лев Толстой позволил себе открытое кощунство, и с ним ознакомились, повторю, сотни тысяч людей по всему миру. В то же время в своих произведениях Толстой постоянно подчеркивал, что является человеком религиозным и христианином. Даже в наше время, в эпоху, когда в головах и сердцах людей перепутано абсолютно все, такое странное несоответствие потребовало бы разъяснений. Но в начале XX века дело обстояло еще сложнее. Конечно, можно было быть христианином и не быть православным христианином – например, принадлежать к одной из многочисленных сект, распространившихся по Руси. Но никто из русских сектантов никогда не мог бы позволить себе подобных выпадов в адрес православия, выпадов, связанных с самой большой святыней – Евхаристией. Ведь подобное кощунство могло вызвать для его автора самые серьезные последствия, вплоть до уголовного наказания.

Позволить себе нечто подобное мог только граф Л. Толстой. Применять по отношению к нему, самому известному русскому человеку начала XX века, кумиру миллионов читателей по всему миру, подобную норму – уголовное преследование – было бы смешно, это вызвало бы, пожалуй, международный скандал, и писатель это прекрасно знал.

Русская Церковь оказалась перед очень непростой задачей. Еще раз напомню читателю, что в начале XX века Церковь уже 200 лет существовала без патриарха. Последний русский патриарх Адриан умер в 1700 г., а нового царь Петр I решил не ставить. В результате с 1721 г. в церковной жизни возник новый орган высшего церковного управления – Святейший Синод, который был полностью подконтролен императору, а функцию исполнителя этого контроля в конкретных случаях осуществлял светский чиновник – обер-прокурор Синода. К 1900 г. эту должность уже 20 лет занимал знакомый нам К. П. Победоносцев. Эта ситуация изменилась только в новую историческую эпоху, когда на Поместном Соборе 1917–1918 гг. патриаршество было восстановлено.

Прежде чем перейти конкретно к анализу обстоятельств, приведших к появлению синодального определения об отпадении Л. Н. Толстого от Церкви, следует сказать несколько слов по поводу известного утверждения некоторых историков о тотальном якобы всесилии К. П. Победоносцева в Синоде, которое и позволило ему отомстить Толстому за все двадцать лет их противостояния, и в особенности за гротескный образ Топорова в романе «Воскресение». Смысл подобных заявлений заключается в том, чтобы доказать, что Победоносцев имел реальную возможность подготовить отлучение Л. Н. Толстого от Церкви не только без ведома членов Св. Синода, но чуть ли не без ведома самого императора.

Однако в действительности дело обстояло совершенно по-иному. В своем исследовании С. И. Алексеева показывает, что подавляющее большинство решений обер-прокурора Синода нуждалось в санкции синодального присутствия, причем это ограничение касалось даже вопросов назначения на второстепенные должности, например помощников наблюдателей в церковно-приходских школах, что давало право К. П. Победоносцеву утверждать, что юридически он не имеет никакой власти в своем собственном ведомстве, а с начала 1890-х гг., по мнению исследовательницы, которое подтверждается материалами личной переписки обер-прокурора, К. П. Победоносцев вообще начинает утрачивать свое положение в Синоде [479].

Этот вывод можно проиллюстрировать фрагментами переписки К. Н. Победоносцева с П. А. Тверским. Обер-прокурор указывает, в частности, по поводу истории духоборов, что она приняла столь острый характер только потому, что «за грехи и ошибки администрации по делам сектантским привыкли все ставить в ответ меня и церковное управление и все валить на мою голову. Напрасно: если бы в духоборческом деле не напутала администрация, без участия и ведома церковных властей – не было бы всей этой путаницы <���…> Если бы делами сектантов не заведовало министерство внутренних дел, не знающее характера и существа сект, – дело мало-помалу обделывалось бы церковными средствами» [480].

Известно, что К. П. Победоносцев имел возможность обойти традиции синодального делопроизводства тем, что обращался в подходящий момент непосредственно к императору, без утверждения которого ни одно решение Синода принципиального характера не могло быть актуализировано. Таким способом особенно часто обер-прокурор пользовался при жизни императора Александра III, воспитателем которого он был. Но в случае с Л. Н. Толстым этот механизм не мог сработать. Во-первых, к концу XIX века отношения Победоносцева с императором Николаем II уже не носили такого доверительного характера. Во-вторых, личность Л. Н. Толстого была значима не только для внутренней жизни России, но и для ее внешнеполитической репутации.