Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

«Я ушел и хотел уйти совсем, но ее беременность заставила меня вернуться с половины дороги в Тулу. Дома играют в винт бородатые мужики – молодые мои два сына<���…> И пошел к себе, спать на диване; но не мог от горя. Ах, как тяжело! Все-таки мне жалко ее. И все-таки не могу поверить тому, что она совсем деревянная<���…>Начались роды, – то, что есть самого радостного, счастливого в семье, прошло как что-то ненужное и тяжелое. Кормилица приставлена кормить. – Если кто управляет делами нашей жизни, то мне хочется упрекнуть его. Это слишком трудно и безжалостно. Безжалостно относительно ее. Я вижу, что она с усиливающейся быстротой идет к погибели и к страданиям – душевным – ужасным».

Таким образом, уже при рождении А. Л. Толстая оказалась в самом центре очень сложного клубка. Современная психология достаточно определенно утверждает, что тяжелый стресс, перенесенный матерью накануне родов, ее нежелание иметь ребенка, не могли не сказаться на дочери. Такие неблагоприятные обстоятельства должны были наложить свой отпечаток на характер А. Л. Толстой и в какой-то степени предопределить ее очень продолжительный конфликт с матерью, который продолжался практически до смерти Софьи Андреевны в 1919 г. Есть сведения, что С. А. Толстая предпринимала попытки избавиться от двенадцатого ребенка с помощью аборта, но акушерка из Тулы не пошла на преступление (об этом впоследствии рассказывала самой А. Л. Толстой ее кормилица) [420]. Кроме того, описаны эпизоды, когда С. А. Толстая не только строго относилась к своей младшей дочери, но и грубо с ней обращалась.

Именно поэтому, по свидетельству многих лиц, А. Л. Толстая испытывала в детстве чувство одиночества и оставленности. Возможно, именно этим обстоятельством объясняется и ее глубокая привязанность к отцу, которой она не изменила всю свою жизнь и за которую сам писатель платил нежной привязанностью и постоянными записями о «Саше» в дневнике.

Несколько позже тяжелые детские впечатления довольно замысловато, но в полном соответствии с законами психологии реализовались в безоглядной готовности следовать в фарватере планов В. Г. Черткова. Возможно, здесь присутствовала не только некоторая подавленность его личностью, юношески нерефлексированное стремление сыграть свою роль в истории завещания, противопоставить себя всей семье, «идти за Толстым», но и чувства более глубокие, интимные и деликатные…

Эта юношеская верность взглядам отца приводила часто к открытым манифестациям. В частности, после отлучения Л. Н. Толстого от Церкви в Вербное воскресенье 1901 г. (30 марта) А. Л. Толстая категорически отказалась идти в храм со своей матерью, а также в знак протеста против решения Синода пыталась участвовать в «нелегальном» распространении антицерковных материалов на гектографе вместе с пасынком Т. Л. Толстой, М. М. Сухотиным. 3 апреля 1902 г. С. А. Толстая с горечью писала «бабушке», А. А. Толстой, крестной своей младшей дочери, что писатель «загубил» Сашу, «которая, не прожив еще никакой духовной жизни, сразу перескочила к неверию и отрицанию», «ничего не читала, мало думала, совсем не боролась, ушла из Церкви и осталась ни при чем. Упорство же и характер в ней негибкие, и я бессильна перед твердым влиянием отца» [421].

Это наблюдение матери полностью соответствовало действительности. Что-то совершенно необычное было в характере А. Л. Толстой, вся жизнь которой прошла под знаком постоянного, абсолютно бескорыстного и самоотверженного служения другим людям. Сначала это был отец и его идеи, которым в определенном смысле она не изменила до конца своих дней, а затем совершенно посторонние люди.

А. Л. Толстая была человеком огромной энергии и воли, имела несомненный организаторский талант, впоследствии была прекрасным лектором. Возможно – нельзя игнорировать этот мистический момент ее биографии – ей всю жизнь помогала молитва великой крестной матери, графини А. А. Толстой, в честь которой она и была названа. В этом смысле поистине пророческим выглядит письмо Л. Н. Толстого А. А. Толстой, которое было написано незадолго до ее смерти, 9 февраля 1903 г., и которое как бы подводит итог их многолетней переписке и дружбе.

Л. Н. Толстой говорит о предстоящей встрече графини со своей крестницей и о том, что и сама его младшая дочь Саша, и он сам несколько смущены ее неправославием.

«Не судите ни ее, ни меня строго за это. Я умышленно не влиял на нее, но невольно она по внешности подчинилась мне. Но, как вы знаете, в ее годы еще религия не составляет необходимости. А ей много впереди. И когда наступит настоящая религиозная потребность, она изберет то, что ей нужно».