Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

Своеобразный итог оценке личности В. Г. Черткова подвела Т. Л. Сухотина-Толстая, жена М. С. Сухотина, старшая дочь писателя. В одном из писем она отмечает: «Что такое Чертков? Не будь он “другом, издателем, продолжателем дела” Льва Толстого, он был бы ничтожеством. А без завещания в его пользу он лишился бы главного, даже единственного дела своей жизни, и его честолюбию и тщеславию был бы нанесен жестокий удар. Он и носился с папа́, как с писаной торбой» [287].

Теперь я должен несколько сменить акцент повествования и заняться еще одним важным сюжетом. Из сказанного выше можно сделать совершенно определенный вывод: в конце XIX – начале XX в. В. Г. Чертковым в Англии были налажены очень надежные контакты с русскими социал-демократами и представителями народнического движения. Как уже говорилось, связано это с тем, что толстовцы имели с народниками, как и со всеми русскими диссидентами в Европе, общие каналы сбыта противоправительственной литературы. Точнее, все эти лица пользовались единым каналом, который позволял доставлять в Россию из Европы любую литературу пропагандистской направленности.

Своеобразная «логистика» распространения пропагандистской литературы была живо описана в «Московских ведомостях» в 1903 г. Русские туристы в Париже, например, имели возможность посещать «специализированные» магазины, где «специализированные» сотрудники предлагали им на выбор любой ассортимент изданий такого рода, между прочим, вперемешку с запрещенной в России порнографией [288]. Среди таких русских туристов было много государственных служащих, которым и могли пригодиться издания В. Г. Черткова.

Пребывание в Англии рождало связи и знакомства, столь полезные Черткову много позже, уже после революции 1917 г.

Это предположение подтверждается следующим обстоятельством. В английском хранилище рукописей Л. Н. Толстого в доме Черткова была выделена специальная комната для социал-демократической литературы. В этом помещении хранился архив социал-демократов, который только в 1924 г. был передан Я. А. Берзину.

Берзин Я. А. (1881–1938) – один из старейших участников коммунистического движения в Латвии, в 1917 г. избран кандидатом в члены ЦК РСДРП(б), в 1919 г. – комиссар просвещения Советской Латвии, в 1921–1925 г. – зам. полпреда РСФСР в Англии, с 1927 г. – уполномоченный Наркоминдела СССР при СНК УССР, член ЦК КП(б)У. Репрессирован.

Сколь важное значение этот архив имел для большевиков впоследствии, свидетельствует письмо (от 26 мая 1924 г., то есть написанное через четыре месяца после смерти В. И. Ленина), которое некая А. Янсон-Браун отправила Берзину в связи с его запросом, не хранились ли в английском архиве латвийских социал-демократов какие-либо письма В. И. Ленина. В ответ на этот вопрос автор письма сообщает следующее: «Архив Компартии Латвии в Tuckton House хранился в отдельной комнате, в отдельном запертом на ключ стенном шкафу. Мне поручено было этот архив переправить в Москву, в Латсекцию Коминтерна. Я материалы архива не просматривала, помню в общем заглавие отдельных папок, которые упаковывались, но что находилось в каждой отдельной папке, не знаю. Я лично думаю, что вряд ли такой до щепетильности аккуратный человек, как покойный тов<���арищ>Зирнис (см. ниже. – Г.О .), мог вложить в архивные материалы Компартии Латвии письма тов<���арища> В. И. Ленина, не отметив этого где-нибудь и не сказав об этом кому-нибудь из своих товарищей» [289].

Можно предположить, что обладание этим архивом было в руках В. Г. Черткова значимой «козырной картой», которую он мог использовать в 1920-е годы в торговле с большевистским правительством.

В. Чертков и его сотрудники часто посещали в Англии эмигрантский социал-демократический клуб в Боскомбе (3 км от Крайстчерча), состоявший в основном из русских эмигрантов. Один из главных сотрудников Черткова в этот период времени П. А. Бирюков в 1903 г. прямо указывает в письме А. К. Чертковой, что получил предложение от социалистов-революционеров снабдить их «нашей литературой», т. е. материалами «Свободного слова», причем они готовы получить «до двух пудов» этого материала и доставить его в Россию «на свой счет». В конце письма П. А. Бирюков добавляет: «Я очень радуюсь открытию этого пути; быть может, туда и много пойдет. Письмо это лучше всего уничтожить» [290].