Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

Таким образом, можно констатировать, что В. Г. Чертков, в первую очередь благодаря своим обширным и разносторонним связям в Англии, осуществлял интенсивную пропагандистскую деятельность, создавая в Европе образ Л. Н. Толстого – борца против режима и Церкви.

Но невероятно интересно при этом, что одновременно В. Г. Чертков, активный борец с режимом, пользовался поддержкой представителей этого самого режима. Приблизительно в 1893 г. В. Чертков передал на хранение Д. Ф. Трепову некоторые личные бумаги Л. Н. Толстого, о чем имеются свидетельства в дневнике С. А. Толстой и в переписке Л. Н. Толстого с В. Г. Чертковым. Д. Ф. Трепов был сыном губернатора Петербурга генерала Ф. Ф. Трепова, который являлся родственником В. А. Пашкова, и полагал, что проповедь «евангельского христианства» представляет собой эффективную альтернативу деятельности революционеров. Как уже упоминалось, в молодости Д. Ф. Трепов и В. Г. Чертков были членами одного кружка по изучению Священного Писания.

Секрет дружественных отношений В. Г. Черткова с Д. Ф. Треповым, который уже очень скоро станет одним из главных душителей свободы печати, открывают составители биографии Черткова: дело в том, что Чертков до конца жизни сохранил дружеское отношение к своему бывшему сослуживцу по гвардии, так как «несмотря на коренную разницу в воззрениях, В<���ладимир> Г<���ригорьевич> считал Трепова человеком исключительной искренности, честности и правдивости» [255]. Близким другом семьи Чертковых был и граф И. И. Воронцов-Дашков (1837–1916), министр императорского двора с 1881 по 1897 г., начальник главной охраны императора Александра III.

Один из самых интересных примеров такого рода контактов относится к 1901 г. Осенью этого года с больным Толстым, находившимся в Крыму, познакомился, вступил в переписку и посетил его несколько раз великий князь Николай Михайлович Романов, внук императора Николая I, старший сын великого князя Михаила Николаевича, историк эпохи императора Александра I. Н. М. Романов был связан давней дружбой с В. Г. Чертковым. В процессе общения в Гаспре между Л. Н. Толстым и великим князем шла речь об обмене некоторыми книгами. В письме от 5 сентября 1902 г. Н. М. Романов просит доставить ему новое издание Черткова («К рабочему народу»), когда оно появится в Англии, и добавляет: «…я прочту этот труд с самым живым интересом. Самое лучшее попросить Диму Черткова, чтобы он мне адресовал эту книгу прямо в Боржом, так как я получаю все без цензуры» [256]. Таким образом, русский великий князь, представитель царствующего дома Романовых, хочет получить без цензурных проволочек книгу одного из самых последовательных врагов своей семьи и русского государства только на основании их старой дружбы, – и не видит в этом ничего противоестественного.

Складывается впечатление, что при дворе существовала чуть ли не «протолстовская» (или, если угодно, «прочертковская») партия, члены которой придерживались установки покойного императора Александра III на позднее творчество и деятельность Л. Н. Толстого: не делать из него мученика. Здесь, по всей видимости, важное значение имели и связи матери Черткова, Е. И. Чертковой, в частности, ее тесные контакты с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, и личные симпатии некоторых членов царствующей фамилии к творчеству «великого писателя русской земли», а может быть, даже и демократические установки некоторых из великих князей.

Впрочем, А. Фодор высказывает интересную альтернативную версию, смысл которой заключается в следующем. Будучи прекрасно осведомленным о близких контактах Черткова с Толстым, русское правительство пыталось использовать Черткова для своеобразной «нейтрализации» писателя, а кроме того, возможно, распространение работ Толстого могло восприниматься как некое препятствие революционной пропаганде, и с этой точки зрения оно могло принести больше пользы, чем вреда.

Действительно, трудно понять, почему со стороны полиции не было никаких препятствий обмену корреспонденцией между В. Г. Чертковым и Л. Н. Толстым. Кроме того, А. Фодор обращает внимание на достаточно странные обстоятельства высылки В. Г. Черткова и его единомышленников. В отличие, например, от В. И. Ленина, который через три месяца после В. Г. Черткова был выслан в Сибирь, Черткова выслали в страну, которую он любил не меньше России, и он пробыл в ней больше времени, чем требовалось, хотя вернуться в Россию имел возможность гораздо раньше [257]. Нечто подобное происходило чуть раньше с известным основателем новой секты В. А. Пашковым, как мы уже видели, родственником Чертковых. Родственниками В. А. Пашкова были также А. Е. Тимашов, министр внутренних дел (1868–1877) и петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов. Этим фактом, а также возможными видами правительства, рассчитывавшего на антиреволюционный эффект пашковской религиозной пропаганды, можно объяснить то, что некоторые собрания пашковцев проходили под охраной полиции, а объявления о собраниях печатались в газетах. Кроме того, возможно, и университетские власти рассчитывали на эффект усмирения студенческих волнений [258].