Серен Кьеркегор - Беседы и размышления

Что же тогда такое авторитет? Может быть, глубокомыслие учения, его преимущество, его остроумие? Вовсе нет. Если бы под авторитетом подразумевалось бы просто то, что учение в той или иной степени или даже вдвойне глубокомысленно, тогда никакого авторитета здесь не было бы и в помине; ведь если бы учащийся целиком и полностью понял и усвоил бы это учение, то между ним и учителем не осталось бы уже никакого различия. Авторитет же – это, напротив, нечто такое, что остается непреложным, что невозможно приобрести, даже если понять учение во всей его полноте. Авторитет – это особое качество, которое привходит извне, и становится качественно значимым именно тогда, когда содержание высказывания или поступка эстетически ничем не выделяется. Давайте возьмем самый что ни на есть простой пример, который, однако, позволит уяснить существо дела. Когда тот, кто обладает авторитетом для того, чтобы это сказать, говорит человеку: иди! и когда тот, кто не обладает авторитетом, говорит: иди! то ведь высказывание («иди!») и его содержание в обоих случаях тождественно, и если судить об этом эстетически, то сказано это одинаково хорошо, однако авторитет делает эти высказывания различными. Если авторитет не есть иное (το ετερον), если он так или иначе сводится к неким потенциям в рамках самотождественности, тогда здесь и в помине нет никакого авторитета. Если, таким образом, учитель сознательно так себя воодушевил, что он самим своим существованием выражает и выразил, жертвуя всем, учение, которое он возвещает, тогда сознание этого может, конечно, придать ему уверенность и твердость духа, но оно никоим образом не может наделить его авторитетом. Его жизнь как доказательство его учения – это не иное (το ετερον), но простое удвоение. То, что он живет согласно этому учению, не доказывает того, что учение верно; но поскольку он сам убежден в правильности этого учения, постольку он и живет согласно ему. Напротив, унтер-офицер полиции обладает авторитетом, будь он хулиган или добропорядочный человек.

Для того чтобы прояснить это столь важное для парадоксально-религиозной сферы понятие: авторитет, – я должен показать диалектику авторитета. В сфере имманентного авторитет не может быть помыслен, а если и может, то только как нечто преходящее [155] Возможно, кому-то из читателей здесь придет, как и мне приходит, на ум, что в связи с этим «авторитетом» стоило бы вспомнить «Назидательные беседы» магистра Кьеркегора, в которых усиленно подчеркивается и настойчиво повторяется всякий раз, когда это требуется, и всякий раз в предисловии: «Это не проповеди , поскольку их автор не обладает авторитетом для того, чтобы проповедовать». Авторитет – это особое качество, которое получает или тот, кто призывается в апостолы, или тот, кого рукополагают. Проповедовать значит не что иное, как применять авторитет; и то, что именно это и означает проповедовать, в наше время как раз совершенно забыто. – Примеч. С. Кьеркегора . . Когда в политическом, гражданском, социальном, семейном, дисциплинарном отношении идет речь об авторитете или некий авторитет имеет место быть, авторитет здесь все же является лишь трансисторическим моментом, чем-то преходящим, что или исчезнет позже уже в этой временной жизни, или же исчезнет постольку, поскольку эта временная и земная жизнь сама является трансисторическим моментом, который преходит вместе со всеми свойственными ему различениями. Положить в основу какого бы то ни было отношения между человеком и человеком qua человеком различие мыслимо только в рамках тождества имманентного, то есть в рамках сущностного равенства между людьми. Никакой человек не может мыслиться (в противном случае всякое мышление должно прекратиться, что оно и делает совершенно последовательно в сфере парадоксально-религиозного и веры) как отличающийся неким особым качеством от всех прочих людей. Все человеческие различия между человеком и человеком qua человеком для мышления исчезают как моменты тождества, характеризующегося всеобщностью и качественным единством. В данный момент я должен изволить чтить такое различие и подчиняться ему; но религия назидает меня, побуждая верить, что в вечности исчезнут все различия, которые выделяют или принижают меня. Как подданный я должен нелицемерно чтить и слушаться короля, но религия назидает меня, позволяя мне думать о том, что по существу я – гражданин неба и что если я после смерти встречусь с покойным Его Величеством, то я уже не буду должен верноподданнически слушаться его.