Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Люди говорили, что она потеряла веру в свои целебные травы. Еще более мрачные дни предстояли несчастной королеве. Она, которая до того никогда не жаловалась, пока она могла помогать ближним в их недугах, – она говорила себе теперь, что Провидение жестоко, и она более не могла радоваться с матерью, ребенка которой она спасла от неминуемой смерти.

Однажды, в первый раз после многих дней, проведенных в тревогах и сомнении, она уснула. И ей показалось, что дверь отворилась и ее сын подошел к ней – счастливый и сияющий. Он сел к ее изголовью, взял ее руку, и вдруг бремя ее тяжелого горя перестало давить ее сердце. Ребенок дышал чудным запахом фиалок, а она была в восторге и радости. Он заговорил с ней звучным, чистым голосом, подобным колоколу:

– Не плачь, мать! Ты мне дала счастье выше того, которое на земле, даже выше любви, ты небо мне открыла. Мне дано вернуться сюда без страданий, без горя, ради твоей жертвы. Мать, не плачь! Я всегда около тебя. Ты впала в добродетельную ошибку, задумав изгнать страдания с лица земли. Эту ошибку нужно было тебе искупить в горести и слезах. Мир такой, как пожелал его Господь: рудник, пещера, горнило, быстрый переход от одного мимолетного бытия к другому, более высокому или более низкому, смотря по жизни нашей на земле. Потерпи, мать, еще немного: час твоего избавления близок, а я с тобой, со всей любовью, со всей моей силой. Ты можешь еще утешать других, потому что ты веришь в будущую жизнь, потому что ты уверена, что эта жизнь ожидает всех нас. Смерти не существует. Есть только возрождение, и, если б ты знала, о моя мать, как оно хорошо, ты с радостью ожидала бы его рассвета и ты никогда не плакала бы более. Надо, чтобы бедность существовала, и с ней неправда и война, так как это пути к очищению и к милосердию. Блаженны те, кто всеми силами своими приходит на помощь страждущим и добровольно жертвует всеми силами своими, жертвует всем, что имеет. Но из мира они не могут сделать Рая. Это им не дозволено.

В эту минуту королева проснулась, и с тех пор мир осенил ее душу. Она могла по-прежнему делать добро, утешать ближних, доставлять им радость, но она более не могла их исцелять. И она не просила себе этой силы.

Екатерина Великая была среднего роста, стройна, пленительной красоты, следы которой не истребились до самой ее кончины. В глубоких ее глазах изображались скромность, доброта и спокойствие духа. Она говорила тихо, и приятная улыбка ее обвораживала всех. Как ни старалась она скрывать свой сан, но необыкновенно величественный вид ее вселял уважение во всяком; не видавший ее никогда признал бы в ней императрицу и среди толпы. Знаменитые иностранцы говорили об этой Государыне, что она рождена быть владычицей народов.

Екатерина была нрава спокойного, веселого, но иногда и вспыльчивого.

Оплошность, медлительность, недогадливость служителей она извиняла снисходительно, а при необходимости упрекала с кротостью, как мать, поучающая своих детей. Приветливость, ободрение, доставление какого-нибудь удовольствия входили в ее правила. Она обладала превосходным искусством давать оттенки всякой своей речи, всякому своему движению и даже взгляду.

Она кланялась, принимала вельмож неодинаково – по достоинствам, летам и заслугам.

Екатерина пробуждалась всегда в шесть часов и не требовала себе никакой прислуги. Сама обуется, оденется, зажжет свечу, затопит камин, и, тогда как почти все люди во дворце спят еще, императрица уже исполняла свои обязанности. До такой степени она дорожила спокойствием последнего из своих подданных.

Однажды, во время такого уединения, когда пылал огонь в камине, когда всё вокруг нее безмолвствовало, раздался дикий голос:

– Потушите скорее огонь!

Изумленная императрица спросила:

– Кто так кричит?

– Я, – отозвался сквозь пустоту камина трубочист, – я чищу трубу: погасите скорее, мне горячо.

Императрица принесла кружку воды, залила дрова и, узнав, что труба от самого верха была прямая, приказала ее исправить.

После того как Екатерина одевалась, она пила кофе. Затем садилась за дела и занималась до девяти часов. В это время являлись к ней разные вельможи с бумагами.

Екатерина была для домашних своих не повелительницей, а нежнейшей матерью; Государыня обходилась с ними кротко, вежливо, извиняла их недостатки, входила в их положение, доставляла им разные удовольствия, дорожила ими. Однажды она захотела пить и, зная, что дневальный камердинер (слуга) в это время, по обыкновению своему, дремлет, несколько раз осторожно отворяла дверь и всякий раз без успеха возвращалась к своим креслам.