Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Прославленный бурский вождь в Южной Африке Деларей еще недавно заявил всенародно: «Не будь наших жен и матерей, мы давно сдались бы; они слушать не хотели о мире, они хотели защищать свою родину до последней капли крови.

– Умрем, но не сдадимся! – говорили они своим сыновьям, братьям, мужьям, которые вследствие жалости к ним же и к малюткам, терпящим холод и голод, заговаривали порой о необходимости сложить оружие».

Одной немецкой писательнице довелось недавно встретиться с женой генерала Деларея, проявившей в минувшую войну не меньше героизма, чем ее муж. Вот что рассказывает немецкая женщина о подвигах и страданиях своей южноафриканской сестры, в течение восемнадцати месяцев отбивавшейся от врага, спасая своих детей, из которых не многие уцелели. Она рассказала о том, как англичане забрали всё ее имущество, разрушили ее дом и предали ее ферму огню, в котором сгорело всё, чего не мог забрать победитель. Она бежала со своими детьми куда глаза глядят, стараясь не попасть в один из устроенных англичанами лагерей, куда они сгоняли беззащитных женщин с маленькими детьми, обрекая их на всевозможные лишения. Она часто не знала, куда, собственно, занесла ее судьба, и только по зареву пожара, по пушечной пальбе она выбирала тот или другой путь. Провидение, видимо, хранило ее. Часто во сне она видела себя плененной, окруженной врагами, и, просыпаясь, она чувствовала, что надо, не теряя ни минуты, бежать без оглядки, невзирая на погоду, на голод и усталость.

И вот настал день величайшей опасности. Всю ночь накануне она бродила в лесу, и к рассвету надо было подумать об отдыхе. Детям, измученным и голодным, надо дать хоть по куску хлеба… Верный кафр [53] Кафры – племя негров, живущих в Южной Африке. отправился на разведку, а мать расположилась с детьми на голой земле. Маленький Иоганн едва успел прочитать молитву, как прибежал кафр и, задыхаясь от усталости, закричал: «Бегите, скорей бегите: англичане вблизи!»

Но бежать было поздно. Не прошло и минуты, как мать с детьми окружили англичане. «Мир заключен, вы не имеете права вредить нам», – закричала захваченная врасплох женщина, и ее маневр оказался необычайно удачным. Твердый голос пленницы произвел впечатление на офицера. Он кое-что слыхал о заключении мира, да к тому же перед ним стояла жена генерала Деларея, имя которого наводило страх, жена бурского вождя, давшего свободу английскому генералу Метуэну вместо того, чтобы повесить его. Хитрость и находчивость спасли жизнь матери и ее семерых детей. Англичане поверили, что мир заключен, и пошли дальше своим путем.

И что всего удивительней – г-жа Деларей рассказывает о пережитом и выстраданном с тем спокойствием и самообладанием, с которыми люди обыкновенно говорят о чужих страданиях и лишениях. Но слезы показались в ее глазах, и тоской, глубокой тоской по родине зазвучал ее голос, когда она заговорила о своем младшем внуке. Ему шестой годок пошел, он не умеет еще писать, но его маленькой ручкой отец начертал: «Мы все здоровы, милая бабушка, приезжай скорее», – и она разрыдалась.

С чувством глубокой гордости она говорит о своем старшем сыне. Он сражался рука об руку с отцом, выстрелы его всегда достигали цели, и он был любимцем всего отряда. Долго английские пули щадили его, но юноша сам себя не щадил. Как раз в тот день, когда ему минуло девятнадцать лет, пуля пробила ему голову, и он упал замертво. «Я видела, как товарищи хоронили его, и никогда этого не забуду», – закончила она свой рассказ.

Разве может погибнуть народ, восклицает автор приведенного рассказа, – народ, среди которого живут и страдают такие матери и жены!..

Римляне вели войну и победили неприятеля. Воины-победители возвращались в свой город; к городским воротам сбежались их сродники: отцы, матери, братья, – чтобы увидеть, кто из воинов остался в живых и кто убит. Среди них была и некая вдова, имевшая единственного у себя сына, и она стояла и ждала возвращения с прочими своего сына; то она спрашивала у входящих в город, не видали ли ее сына, то всматривалась вперед, чтобы самой издали разглядеть его. «Сын мой, – говорила она, – где ты находишься? Почему не выступаешь? Отчего тебя не видно? Где ты замешкался?» И когда она начала тужить, что не видит своего сына, в это время от других людей она услыхала, что сын ее убит на войне; и вот тут-то она стала громко рыдать, ударяя себя в грудь, и неутешно плакать. Но вот она видит своего сына, возвращающегося живым; она тотчас к нему бежит, обнимает, целует его; она так ему обрадовалась, что от избытка радости внезапно умерла. Там, где недавно мать плакала по сыну, теперь сын оплакивает мать. Можно ли представить себе, какова была радость той матери!