Том Райт - День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Итак, вопрос, о котором идет речь в 3:21–26, – это двойная проблема человеческого греха и идолопоклонства, с одной стороны, и Божьей верности, с другой. Этот важнейший отрывок с обеих сторон обрамляют тексты о Божьей верности завету с Авраамом и его семьей как средстве для избавления человечества от его бедственного положения.

Все это решительным образом отличается от обычного прочтения Послания к Римлянам. Мы следовали самому Павлу. Он не говорит тут: «Бог оправдает грешников через веру, чтобы они могли отправиться на небеса, а Авраам – пример этого из древних времен». Он говорит: «Бог установил завет с Авраамом, чтобы дать ему большую семью прощенных грешников, ставших верными людьми, поклоняющимися ему, а смерть Иисуса есть средство для достижения этого». Это соответствует тому, что, несомненно, следует из текста 2:17–20: Бог призвал Израиль стать светом мира, быть ответом на проблему человеческого идолопоклонства и греха.

Таким образом, обычное прочтение Римлянам 3:21–26 несостоятельно. Вместо того, что Павел говорит на самом деле, оно предлагает нам крайне плоское понимание смысла его слов. Грех и то, как с ним расправился Бог через смерть Иисуса, – несомненно, важнейшие темы отрывка, но речь об этом идет в более широком контексте идолопоклонства (а потому и истинного поклонения Богу) и того, что Бог задумал спасти мир через семью Авраама, то есть через Израиль . Ни в тексте Римлянам 1:18–3:20, ни во всей главе 4 Павел не занимается «грехом» и «оправданием» в чистом виде, как то обычно понимают. Обе эти темы для него важны, но он рассматривает их в контексте вопросов о культе и завете. Мы находим и в тексте 3:21–26 указания на то, что речь там идет о культе и завете, и должны предположить, что Павел вкладывает в эти слова именно такой смысл.

Мы можем подойти еще ближе. Римлянам 3:27–31, мостик между нашим ключевым отрывком и главой 4, весь посвящен тому, что иудеи и язычники, обрезанные и необрезанные, соединяются в одной семье на основе pistis , «веры» – что выглядит как осуществление того, на что Павел намекал в 2:25–29. А в центре Римлянам 3:27–31 стоит недвусмысленное заявление о том, что Бог, в которого должны верить как иудей, так и язычник, – это единый Бог Израилев: монотеизм иудейского типа составляет ядро того оправдания, которое позволяет как язычнику, так и иудею войти в семью людей, чьи грехи прощены. Весь большой отрывок от 2:17 до 4:25 говорит о завете Бога с Израилем и через Израиль со всем миром, а также об истинном поклонении как сути этого завета, о поклонении единому истинному Богу, которое приходит на смену идолопоклонству, о котором речь шла в 1:18–23, и потому упраздняет грех, о котором говорилось в 1:24–32 .

Таким образом, прежде чем мы приступим к детальному разбору отрывка, следует отметить, что обычное прочтение 3:21–26 затемняет эти большие смысловые контексты. Конечно, теоретически можно предположить, что Павел перепрыгнул от одной темы к другой, а потом вернулся к прежней. Некоторые пытались понять данный текст именно таким образом. Но гораздо вероятнее, что в этом насыщенном тексте, где все тесно переплетается, автор, сказав несколько темных слов в середине (темных для нас, разумеется, а не для него!), хотел, чтобы они соединяли то, что было сказано раньше, с тем, что будет сказано после. Сторонники же обычного прочтения приписывают определенный смысл отрывку 3:21–26, а затем начинают толковать то, что стоит выше и ниже, в свете этого смысла, что искажает понимание того и другого.

Когда же мы замечаем, что по крайней мере 3:25–26 говорит, вероятнее всего, о Божией верности завету, dikaiosynē theou , нам не стоит думать, что Павел цитирует существовавшую раньше «иудеохристианскую» формулировку, которую он спешит изменить, но что это действительно важнейшая для него тема. Верность Бога завету с Израилем, несмотря на то что Израиль как целое пал, позволит спасти весь грешный мир. Вот о чем, как логично было бы думать, говорится в данном отрывке.

Подобным образом, если мы замечаем, что в самом центральном месте отрывка о том, что «Бог сделал Иисуса местом милости», используется слово hilastērion , которое в Писании обозначает крышку Ковчега завета, то место, где Бог очищает Израиль от греха, чтобы он мог встретиться со своим народом, логично думать, что Павел говорит о восстановлении истинного поклонения Богу вместо идолопоклонства. Это не просто «культовая метафора» рядом с метафорой «судебной», с одной стороны, и метафора «рынка рабов», с другой. Он думает о восстановлении истинного культа, истинного поклонения: единый Бог очищает народ от скверны, чтобы могла наконец произойти истинная встреча, суть завета.