Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

В качестве примера модерной стратегии можно рассмотреть позицию Юргена Хабермаса. В эволюции взглядов Хабермаса на религию можно выделить несколько этапов [410] См.: Harrington A. Habermas and the «Post-Secular Society» // European Journal of Social Theory. 2007. 10 (4): 543–560. . На первом этапе (начало 1970-х годов) он мыслит религию в рамках марксистской материалистической философии истории. На втором этапе (представленном, в частности, работой «Теория коммуникативного действия», 1981) он мыслит религию в категориях «лингвистификации сакрального» и эволюционной социологии религии Эмиля Дюркгейма. Наконец, на современном этапе, начало которого было ознаменовано работой «Постметафизическое мышление» (1988), он приходит к осознанию тех долгов, которые рациональный анализ имеет перед религиозными источниками познания.

В каждой из своих последующих работ Хабермас движется ко все более симпатизирующему пониманию религиозных традиций. После «9/11» Хабермас открыто заговорил о постсекулярном обществе, подразумевающем

via media между излишне самоуверенным проектом модернизирующейся секуляризации, с одной стороны, и фундаменталистскими религиозными ортодоксиями — с другой [411] Harrington A. Habermas and the «Post-Secular Society» // European Journal of Social Theory. 2007. 10 (4): 543–544. .

Он начал писать о том, что религиозные и секулярные граждане имеют друг перед другом «эпистемологические обязанности», что они должны быть вовлечены во «взаимодополнительные процессы обучения» [412] Хабермас Ю. Религия и публичность. Когнитивные предпосылки для «публичного использования разума» религиозных и секулярных граждан // Хабермас Ю. Между натурализмом и религией. С. 138. .

Дальше возникает вопрос о пределе присутствия религии в публичном пространстве, то есть о таком ее присутствии, которое не нарушало бы, с одной стороны, принцип светскости государства (в смысле равенства и равноудаленности мировоззрений), а с другой — границу между верой и знанием, между перспективами, центрированными на Боге, и перспективами, центрированными на человеке [413] Хабермас Ю. Граница между верой и знанием. С. 229. . То есть это как раз проблема двух обозначенных нами аспектов — нормативного и эпистемологического.

Что касается интересующего нас в данном случае эпистемологического аспекта, то, несмотря на изменения, которые претерпевают взгляды Хабермаса на религию, его базовый подход остается одним и тем же: религиозные мировоззрения по сравнению с мировоззрениями светскими / научными имеют более низкий эпистемологический статус и поэтому нуждаются в обязательной «обработке» со стороны философии. Дело в том, что, по мнению Хабермаса, религия всегда укоренена в особом партикулярном опыте, она касается принадлежности к особому партикулярному сообществу, которое по определению не способно претендовать на ту универсальность, которую способна дать только философия. Поэтому Хабермас подчеркивает:

Религиозный дискурс, осуществляемый в рамках сообществ верующих, имеет место в контексте особой традиции с субстанциальными нормами и проработанной догматикой. Он апеллирует к общему ритуальному праксису и опирается на особый религиозный опыт индивида [414] Habermas J. Transcendence from Within, Transcendence in this World // Habermas J. Religion and Rationality. Essays on Reason, God, and Modernity. Polity Press, 2002. P. 73. .

В этом отличие религиозного дискурса от дискурса философского, который в идеале призван апеллировать к аргументам, имеющим универсальную значимость и понятным независимо от своей укорененности в той или иной традиции или в том или ином событии (например, Откровение) [415] Habermas J. A Conversation about God and the World // Habermas J. Religion and rationality. P. 162. . Эта граница, по мнению Хабермаса, оказывается непреодолимой:

Философия разумным образом подпитывается религиозным наследием до тех пор, пока ортодоксальный источник откровения остается для нее когнитивно неприемлемым предположением. Перспективы, центрированные либо на Боге, либо на человеке, несоизмеримы [416] Хабермас Ю. Граница между верой и знанием. С. 229. .

Хабермас строго противопоставляет мир веры и мир разума. Мир разума, по его мнению, имеет приоритет в силу того, что он работает с аргументами, в равной мере доступными всем людям [417] Хабермас Ю. Граница между верой и знанием. С. 114. . В этом отличие разума от веры — ибо последняя доступна лишь тем, кто причастен к определенному типу опыта, кто принадлежит к определенному сообществу, кто признает определенный тип авторитета (Откровение), а значит, вера по определению не способна быть доступна всем.