Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Конец проправославного консенсуса может быть увиден еще под одним углом: реакция официальных представителей РПЦ на эти новые культурные тенденции и явления. И снова дело «Пусси Райот» оказывается поворотным моментом — реакция на «панк-молебен» стала образцом для всех последующих реакций на критику. Вскоре после перформанса в храме Христа Спасителя патриарх Кирилл начал говорить о том, что против церкви ведется «информационная война» [662] Сопова A. Патриарх Кирилл: против Церкви ведется информационная война // Известия, 03.04.2012 [http://izvestia.ru/news/520710, доступ от 11.05.2019]; Патриарх Кирилл . Святейший Патриарх Кирилл: информационная война против Церкви в СМИ сплотила верующих // Pravoslavie.ru, 28.12.2012 [http://www.pravoslavie.ru/58456.html, доступ от 11.05.2019]. . Как пишет Илья Яблоков:

Начиная с апреля 2012 года нарратив о войне против православной церкви доминировал в речах прокремлевских интеллектуалов и представителей церкви, интерпретировавших публичную критику Русской православной церкви как часть заговора Запада против русского народа [663] Yablokov I. Pussy Riot as agent provocateur: conspiracy theories and the media construction of nation in Putin’s Russia // Nationalities Papers: The Journal of Nationalism and Ethnicity. 2014. 42 (4): 628. .

Однако это был не просто церковный нарратив, это был новый идеологический маневр политического режима в целом:

Поляризация российского общества на «народ» и «чужаков-заговорщиков», тесно связанных с Западом, продвигала образ лояльного большинства российских граждан, которым противостоит небольшое меньшинство, поддерживаемое могучим Западом [664] Yablokov I. Pussy Riot as agent provocateur: conspiracy theories and the media construction of nation in Putin’s Russia. P. 633. .

Это был переход к новому качеству церковно-государственных отношений, который в моей интерпретации выглядит как попытка вывести проправославный консенсус на макроуровень.

Тезис об информационной войне, сформулированный в ответ на «панк-молебен» «Пусси Райот», стал моделью для реакции на все дальнейшие события культурной жизни, описанные выше. Логика очень простая: происходит что-то неприятное, однако проблема не в отношениях между церковью и «народом», а в наличии небольшого числа врагов, подначиваемых Западом и нападающих не просто на церковь, но на саму русскую национальную идентичность и культуру. Подобная логика вдохновила государство на введение целого ряда ограничительных мер, включая меры против оскорбления чувств верующих, запрете «гомосексуальной пропаганды» и деятельности иностранных (а также российских) миссионеров и т. д. Эти идеологические ухищрения могут рассматриваться как отчаянная попытка сохранить «православное большинство» и нивелировать растущие внутренние противоречия, равно как и очевидные трещины в когда-то прочном проправославном консенсусе.

Картина разрушающегося проправославного консенсуса станет еще более объемной, если мы вспомним целый ряд других примеров конфликтных ситуаций вокруг православия: навязывание религиозного образования в школах [665] Köllner T. Patriotism, Orthodox religion and education: empirical findings from contemporary Russia // Religion, State & Society. 2016. 44 (4): 366–386. , ситуация в Украине, где православное единство очевидным образом нарушено, так как часть православной паствы отошла от РПЦ в результате продолжающегося конфликта на востоке Украины. Каждый из этих случаев по отдельности не позволяет делать каких-то далеко идущих выводов, однако если рассматривать их в совокупности, то начинает вырисовываться новый культурный фон, несовместимый с тем образом проправославного консенсуса, который был описан социологами в первые десятилетия постсоветской эпохи.

В этом смысле прав был Вячеслав Карпов, предсказывавший неизбежный рост критических настроений по поводу российской «десекуляризацию сверху»:

…все более критическое отношение к РПЦ МП и другим официальным религиозным организациям среди молодых, городских, обеспеченных и образованных россиян,

которых, как он предполагал, будет

все в большей мере отталкивать националистический, недемократичный и репрессивный этос официальной религии [666] Karpov V. The Social Dynamics of Russia’s Desecularisation: a Comparative and Theoretical Perspective // Religion, State and Society. 2013. 41 (3): 276. .

Концепция проправославного консенсуса была сформулирована на основании данных опросов общественного мнения. Соответственно, окончание этого консенсуса может быть с уверенностью провозглашено лишь в тот момент, когда те же самые опросы покажут серьезные изменения в отношении людей к РПЦ. Это пока дело будущего, так как, согласно опросам, проправославный консенсус все еще просматривается, хотя и с оговорками. Например, Левада-центр, один из основных российских центров, занимающихся опросами общественного мнения, недавно сообщил: