Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

Способность заимствовать и ассимилировать различные духовные традиции, начиная с местных архаических и заканчивая современными иноземными, — характерное свойство тибетского религиозного гения. Подобный синкретизм прекрасно иллюстрируют учение и обрядовый комплекс, связанные с мистикой Света. Мы уже отмечали роль луча света в мифе о вервии му , а также в некоторых автохтонных и бонских космогониях. Джузеппе Туччи видит в мистике света ("в качестве ли силы, сотворившей все сущее, символа высшей реальности, явленного, зримого откровения или света, из которого исходит все и который присутствует в нас самих") [752] Tucci. Les religions du Tibet, p. 97. основу тибетского религиозного опыта. Все течения ламаизма единодушны в том, что Разум (sems) и Свет тождественны. На данном отождествлении базируется тибетская сотериология. [753] Ibid., p. 98; см. также pp. 110 sq, 125 sq.

Однако вспомним, что еще индийская «Ригведа» (см. § 81) трактовала Свет как эпифанию Разума и творческой энергии на всех космических уровнях. Гомология "божество — разум — свет — мужское семя" восходит к брахманам и упанишадам. [754] См. наше исследование «Опыт мистического озарения» (переизд. в кн.: «Méphistophélès et l'Androgyne»), p. 27 sq. Явление божества, так же как и рождение или просветление «Спасителя» (Будды, Махавиры), сопровождается могучей вспышкой нетварного света. Согласно махаяне, Разум (Мысль) "есть Свет по самой своей природе". С другой стороны, известно, сколь значительное место занимает Свет в иранской теологии (см. § 215). Таким образом, можно предположить, что весьма актуальное для ламаизма отождествление Разума (sems) со Светом восходит к индийской и, опосредованно, к иранской религиозным традициям. Имеет смысл, однако, проследить процесс ассимиляции ламаизмом и развития в рамках тибетской теологии добуддийского мифа о роли Света в происхождении человека.

Согласно древнему преданию, Белый Луч породил яйцо, из которого вышел первый человек. По другой версии, первопредок, родившийся из пустоты, сам распространял сияние. Наконец, существует вариант мифа, объясняющий, каким образом прежний, светоносный, человек деградировал до нынешнего состояния. Изначально люди были бесполыми и не знали сексуального влечения; исполненные внутреннего света, они лучились. В ту пору не существовало ни Солнца, ни Луны. Когда в людях проснулся сексуальный инстинкт, у них возникли половые органы, после чего на небе появились Солнце и Луна. Сначала люди размножались следующим образом: из мужского тела исходил луч света и оплодотворял женщину, проникнув к ней в матку. Половой инстинкт удовлетворялся исключительно посредством зрения. Однако в результате деградации людям уже потребовалось осязать друг друга, а впоследствии и совершать половой акт. [755] Ibid., p. 47 sq.

Во всех вариантах мифа свет и сексуальность предстают антагонистическими началами: одно подавляет другое. Здесь стоит напомнить, что мужское семя содержит (или точнее, "аккумулирует") свет. Как мы уже знаем, представление о единосущности божественного разума, света и мужского семени, безусловно, восходит к индо-иранским корням. Однако особая актуальность Света для тибетской мифологии (вервие му и т. д.) доказывает автохтонное происхождение данного антропогонического мотива. Это, впрочем, не исключает того, что миф испытал влияние иноземных традиций, в том числе манихейской.

Действительно, согласно учению манихеев, Первопредок, порожденный пятью свечениями, был убит и пожран демонами тьмы. С тех пор человек, творение демонов, остается носителем «пятисветия», преимущественно сконцентрированного в мужском семени (см. § 233). Индо-тибетская традиция привлекает учение о пятеричном свете для интерпретации ритуального соития (maithund), символизирующего божественные «игры», поскольку оно избегает семяизвержения (§ 334). В комментариях к "Guhyasamaja Tantra" Чандракирти и Цзонхава подчеркивают, что пара, совершающая во время обряда maithuna мистическое соитие, достигает состояния сознания, подобного нирване. У мужчины оно именуется "Мыслью о Пробуждении" (bodhichita) и уподобляется — можно даже сказать, что оно тождественно — капле (bindu), стекающей с его макушки и вспыхивающей в половом члене пятью свечениями. Чандракирти предписывает: "В продолжение соития следует представить половой член (vajra) и женскую матку (padma) исполненными пятеричного света". Тибетское учение о «пятисветии», безусловно, восприняло манихейское влияние. [756] Тексты, процитированные Туччи в кн.: Some glosses upon Guhyasamaja, p. 349. Вспомним, что махаяна отождествляет космические элементы — скадхи и дхаты — с Татхагатами, высшая реальность которых — разноцветный Свет. «Тагхагаты суть пять свечений», — учит Чандракирти (см. Tucci, р. 348). Ср. также: Méphystophélès el l'Androgyne, p. 45 sq.; Occultisme, sorcellerie et modes culturelles», p. 133 sq. При этом нельзя категорически утверждать, что отказ от семяизвержения, перекликающийся со свойственной манихейству боязнью деторождения, — также результат заимствования.